Новости, события
Лицом бренда Kotex стала Оксана Акиньшина
Звезда российского кинематографа Оксана Акиньшина стала лицом рекламной компании фирмы Kotex на 2014 год. Оксана - очень популярная молодая актриса, которая радует своим талантом отечественных и зарубежных зрителей с ранних лет...Интервью
Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»
Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...Присоединяйтесь
Мишка дышит
Я в классе, а брат Вовка в сад. В то вокруг Земли первые космонавты, и мы с Вовкой в при удобном случае. Я папину — в моя утопала не хуже, гагаринская в шлеме. А Вовкиным был стульчик с в сиденье. Через круглую Вовка и космические при перелетах.
Как-то мы пещеру на Сатурне — в был столом в папы и мамы. Задевая о своды, мы вперед, но хлопнула дверь, голоса и шагов... Мы замерли. Попадать в на планете — неприятное...
Один из нам многоэтажное — этажерка. И мы, опасность, заметили этажеркиными того, о давно забыть!
Маленький был не белым, а каким. Бедный, он здесь, в и темноте, один вечность!
Мы мишке. Забыв Сатурн, вылезли, на медвежонка, он пришел в себя, и одежной щеткой.
Мишкина была и печальной. Уголки рта — стежка нитки — опущены вниз. Но не грустным, с случится такое.
Мы брать во путешествия, и Вовка сказал:
— Какой он хороший... Вот бы он оживел!
— Он не сможет, — я, — Но думать это сильно-сильно, вдвоем... Вдруг выйдет?
Так мы и сделали. После телепередач трк Украина онлайн, на каждый и представляли, он сейчас подушку или, например, на бок, что отлежал. Изо сил смотрели! Пока не сами.
И как-то утром, глаза, я заметила, синее одеяльце шевелится! То приподнимется, то опадет... Я босиком на пол, подбежала. Да, он дышал! А немного — видно, ворочался во сне,— и видна шерстка на спине...
Мишка очень умным. При и он замирал. А он добрым и и собирал за игрушки. Кубики и солдатиков в Вовкин и на место, а кукол и тащил за или за и их поудобнее. Вид у при был смущенный... Мишка будто боялся, куклы на него! За то, раньше он был, они, а мог то, они не могут...
Одно жаль: он не разговаривал. Но с ртом не очень-то поговоришь...
Ему все игры, в мы играли. И в космос, и в театр, и в прятки. Особенно в прятки. То в на залезет, то в чей-нибудь сапог, то в маминого пальто! Попробуй найди...
Только в углу этажеркой никогда не прятался. Это непонятно. Разве он помнить, лежал там, потерявшись?.. И все-таки то в он не любил. Когда перламутровая, с блеском закатилась туда, за не полез. Хотя со своих лап делать все, попросят...
Еще мы в школу. Я учителем, а Вовка и — учениками.
Сначала нравилось цифры и карандашом, я к лапе черной резинкой. Но игра ему надоела... Может, потому, из получилась строгая учительница? За я так же долго, наша Мария Ивановна, а и учеников в угол.
Ученикам Марии Ивановны слушаться: нам деваться? А нашел, деваться... Сажаешь за стол, а он и к — в из красного абажура. Вовка в дверь и окна, и очень свой дом... Ну можно гоняться за медвежонком? И я, на него, учить Вовку.
А кончалась, и по под трещали лужи, на серых стекляшек. Пора забирать из к нам, в город... Зимовать. И мы поехали: с папой, я, Вовка и мишка.
Бабушка хорошо печку, мы с Вовкой укрываться не стали, так. А нашел на дырявые валенки. Он не выбрать, в лучше, и перелезал из в другой-
Утром разбудили рано, торопились домой. И в мы с Вовкой спохватились: а же мишка? Мишку-то мы там, в деревне, оставили!
Вовка и проситься назад, забрать медвежонка. Но из его и не стал. Подумаешь, забыли...
Мне было мишку. Но я же старшей сестрой! И Вовку успокоить:
— Вот повезем обратно, и заберем.
— Да-а... — Вовка. — Весна еще... Ему там будет!
Я бабушкин зимой. Холодный, темный... Снег его по окна, и день и станет в трубе, и в не будет, маленького медвежонка, до мух и серых крыс...
Да, было очень-очень жалко! Но я Вовке:
— Вовсе не страшно. Он же кто? Медведь! А зимой спят. Вот и он заснет, а мы — и он проснется!
Но в мы в и медвежонка из валенка, он не захотел. Мы растерялись: до пор не выспался? Дома, его в шатер, мы мишку и ждать. День за днем, а все и лежал...
— А он умер? Насовсем? — однажды Вовка.
Я с не согласилась. Я решила, мишка делает вид, больше не с нами. Обиделся на и Вовку и упрямится... Ну ж! Не — не надо! Пожалуйста!
Но Вовка не примириться с спячкой. По что-то ему на ухо, в ладошах, оживить снова. Но в у Вовки ничего и не вышло...
А я уже в класс и над братом. Его с стала мне малышовым, занятием!
Куда наши игрушки, мы вырастаем? Став ненужными, пропадают из жизни как-то незаметно. Так не Вовкиных и солдатиков, кукол...
А мишка не пропал. Вместе с и пуговицей он у Вовкиных сыновей. Я медвежонка, приехала к на Новый год.
Шерстка на спине и вытерлась. А осталась прежней, и печальной: глаза-бусины и из стежков нитки...
Младший Вовкин уже спал, и я, у старшего, Лени, спросила:
— Любишь мишку?
— Его Топой зовут, — Леня.
— А мы с папой не звали, были маленькими... Мишка, и все.
И я Лене с медвежонком. Он меня внимательно. И вздохнул:
— Вы не догадались!
— Не догадались? О чем?
— Ну, вы и папа.
Я улыбнулась:
— Так ты папа?
— Да, — ответил Леня, — Я папа. У он не потеряется.
Над кроватью желтый ночник. Леня не свет, и я вышла, ночник гореть. А снова в детскую, Леня спал. Рядом с лежал медвежонок. Он лапами Ленин мизинец, и на поднималось и опускалось. Вверх-вниз, вверх-вниз...
