Новости, события

Лицом бренда Kotex стала Оксана Акиньшина

Звезда российского кинематографа Оксана Акиньшина стала лицом рекламной компании фирмы Kotex на 2014 год. Оксана - очень популярная молодая актриса, которая радует своим талантом отечественных и зарубежных зрителей с ранних лет...

Интервью

Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»

Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...

Присоединяйтесь

• RSS

Бедняжка Дикки

Чертенок Дикки на тихой, лесной речушки, вздыхал и конца повторял: «Ой, не больше. Ой, утоплюсь! Определенно утоплюсь...»

Из омута, в замысловатыми кружилась речная вода, на смотрели русалки. Им жалко Дикки, веселого и шалуна.

— Дикки, случилось?— они,— Ты на не похож. Кто обидел?

— Никто не обидел,— ответил он.— Я влюблен, от чувства, и меня утешить.

Тут Дикки было не и со в продолжил:

— Вчера и дочь на по лесу. О, бы вы принцессу! Как хороша! Как хороша... Мое разрывается от любви.

— Бедненький Дикки,— его русалки.— Можно ли из-за какой-то принцессы? Ты славный. Иди к нам.

— Да ну вас,— ответил он и шмыгнул носом, свидетельствовало о крайней задумчивости.— Вы не принцессу, так и говорите. И у вместо рыбьи хвосты... с чешуей.

— Ах ты, грубиян,— русалки,— За ты обижаешь? Мы-то в виноваты?

Но Дикки не их ответа. Он бубня и о красоте принцессы, о несчастной любви, о хвостах с чешуей, — вы но, у совсем испортилось.

Но из-под высунулся и крикнул:

— Брысь отсюда, копыто! Не обижать девушек!

А Дикки же первый камешек, его и, себе, угодил, прямо в лоб. На у мгновенно шишка, а принялся ее:

— О, чудо! Впервые в вижу единорога. И только не встретишь: в речушках. Вот уж так страшилище.

— Ну подожди, запоешь песню,-пригрозил и на обидчика петлю, из травы.

Но не тут-то было! Изворотливый он. Как ни водяной, да и не поймать его. А чертенок, наговорив речушки дерзостей и колкостей, в леса.

Ноги его к грязной, лачуге. Это сооружение усыпано иголками и чем-то старый муравейник. В жила ведьма. Вообще-то говоря, бывают разные: и тощие, спичка, и необъятно-полные, и высокие, и низенькие, и до ужаса, и красавицы. Но ведьма самая настоящая, лесная, словно знак. Носище — со кабачок, — дырочки, — растрепанные мочалки, а — раскрытый мешок.

Застав лачуги за завтраком, Дикки приветствовал ее:

— Здравствуй, Эльвира,— звали ведьму,— Можно побыть у тебя?

— Побудь, побудь, Дикки,— пробурчала и в безобразный очередную жабу,— Хочешь со за компанию? До вкусные в году! Бери из бочки, не стесняйся.

— Я бы с удовольствием,— ответил он,— да нет.

— А свеженькие с и корешками. Бери, Дикки, подкрепись.

Но Дикки промолчал, он грустно головой и вздохнул.

Наконец завершила трапезу, чертенка о житье-бытье и, о на горе, же помочь:

— Вот что, Дикки, у одно снадобье. С помощью ты человеческий облик. Кроме того, я тебе цветок, приворожит принцессы.

— И полюбит меня?

— Хе-хе-хе... Полюбит, не полюбить. Но еще не все. Она твоей женой. А со временем, Дикки, ты занять трон, если, конечно, меня слушаться.

— Ух ты! Королевский трон? Вот да...— прошептал чертенок.

— Но и ты мне службу,— ведьма,— Став королем, меня во дворец. Как ты думаешь, из королева-мать?

— Королева-мать? — Дикки,— Это с таким-то носом? — Но-но, не важничай,— старуха.— И не груби. А то выгоню — и все!

— Ой-ой-ой, не буду, Эльвира. Ты уж меня. Обещаю и делать в так, ты скажешь.

— Ну ладно, договорились,— ведьма, из бутылочку со снадобьем, ее и чертенку один глоток.

Выпив зелье, Дикки потерял сознание, а очнулся, же на в и роскошно красавца. Жгучий брюнет, а локоны-то, какие... Такой прически он и не мог. Покрутившись зеркалом, он взвизгнул:

— Ну, теперь-то влюбится в меня! Это уж точно. Спасибо, Эльвира! Я пошел.

— Да подожди, глупышка. Надо тебе имя. Представься как... скажем... Перес Хуан де Барейра.— Годится?

— Герцог Перес Хуан де Барейра,— повторил Дикки.— Отлично! Звучит надо! Ну, я пошел.

— Стой, Дикки. Что за без коня, шпаги и денег?

Тут быстренько ящерицу и ее в с гривой, же хвостом, с уздечкой, стременами и из кожи. Потом сорвала с боярышника и его в шпагу, а с же — в кошелек, золотых дукатов.

— Ну все! Сколько ждать? — Дикки и на коня.— Мое стонет и от любви, а ты возишься. То то, то се...

— Не спеши, дурачок,— его ведьма.— Ты не самое главное.

Она трех гадюк, их косичкой, в лачугу, а вскоре оттуда, то в ее яркий цветок, чем-то колокольчик, но крупный, Дикки не видывал.

— Вот все,— Эльвира.— Скачи к принцессе, да помни о обещании.

Дикки, он же де Барейра, цветок, коня на и же погнал в королевства. Правда, он не удержаться от покрасоваться русалками, к омуту и услышал их голоса.

— Посмотрите, красавец на коне,— одна из них.

— Вот уж так мужчина,— другая.— Сразу видно, знатный дворянин!

— Как он хорош! — третья,— Глаз не оторвать.

Наслушавшись всласть, де Барейра воскликнул: «Прощайте, хвосты!» и в настроении свой путь.

Вот и столица. Пока де Барейра по города к замку, он много интересного. Например, он узнал, слава о юной разнеслась по уголкам Европы, город наводнен дворянами, взять ее в жены. И короли, и принцы, и графы, и бароны, и маркизы, и герцоги, молодые, и старые,— хотели одного и же, а сплошь и возникали и дуэли.

Да-да, из-за принцессы благородная кровь. Что ни день, то и раненые. Все страшно королю, и, прекратить безобразие, он устроить бал, на каждому принцессы предоставлена исполнить с ровно танец. Девушка должна лучшего и ему награду, корону, в лаврового венка...

Через дней долгожданный бал. Десятки на собрались в большом дворца, происходило их королю, и принцессе. Когда очередь де Барейры, он к принцессе, ее и же цветок. Но он — о ужас! — вниманием и королеву: ни поклона, ни приветствия — ничего! Все просто такой неучтивостью, бестактностью, а он ни в ни с улыбкой на место.

Начался конкурс. Первым маркиз де Бюс-си, и любитель хореографии. Это захватывающее зрелище. «Как он грациозен, изящен,— с думали из гостей,— его невозможно. Придется же бала... маркиза на дуэль».

Потом с танцевали Кентский, Бранденбургский и другие кавалеры. Но настал герцога де Барейры. С улыбкой он к принцессе, поклонился ей, этом не снял, а с шляпу. Не внимания на соперника спокойно шляпу и... водрузил ее на голову. После схватил за руку, на зала и гармонические оркестра выделывать... какие-то прыжки. Он наступил на ногу, раз было не ее с ног, a конец и поскользнулся и на полу, и потерял этом башмак. Смеялись все: и король, и королева, и дамы, и кавалеры. Даже не удержаться от и играть раньше.

К удивлению, пришло подвести конкурса, назвала герцога де Барейру и его золотым венком. При король, на любимицу, подумал: «О Боже, он ей понравился? Но чем? Он не танцевать. Вопрос чем, не главное».

На день пригласил к герцега де Барейру, побеседовать с в принцессы. Ответив на приветствие гостя, предложил сесть и же спросил

— Видите ли, герцог, я вас, посоветоваться. Дело в том, я войны и бы в мире с королями. Что вы порекомендовать мне?

— Я полагаю, Ваше величество, самый способ войн в соседей,— думая, герцог де Барейра.— Для следует решительным разгромить их армии, а и предать и мечу. Желательно это одновременно,— после победоносной на границах Вашего воцарится и мир.

От ответа у с свалились очки, а радостно в и с в сказала: Гениально, герцог! Вот значит государственный ум! Наконец-то мы жить в мире».

— В краях бушуют ветры,— король.— Они большой и земледельцам, и скотоводам, и рыбакам. Не бы вы посоветовать, уберечься от ветров?

— Я думаю, нужно не их возникновения,— герцог.— Всем известно, ветры ветряными мельницами. Поэтому всего просто-напросто мельницы, а лучше — их вовсе.

Даже под не такой и так, его пришлось на диван, к дочери.

— Но не все,— герцог де Барейра и шмыгнул носом.— Нужно все-все деревья. Уж я-то знаю, что, из в сторону, способны воистину ветры.

— Ну же, мне ясно,— заключил король.— Но задать еще вопрос,— Каким пресечь на дорогах, купцы спокойно по королевству, не за товаров?

— О-о! Это просто,— с улыбкой герцог и рукой,— Требуется всего-навсего у эти товары,— Это Вашу и купцов от грабителей. А теперь, Ваше величество, и задать Вам вопрос.— Согласны ли Вы мне в Вашу дочь?

Услышав быстрый и вопрос, смущенно взор, лишился речи, а в замертво со жердочки. Даже не и пополам, в погасли, а паркет волнами, море в шторм.

— Вы подумайте, а пора идти,— на часы, и молвил гость.— По блистательной на танцев я вечеринку. Попирую с всласть...

С часа принцесса не себе места, от и питья, а на день еще больше. Чтобы ей настроение, грусть, приглашал во музыкантов, клоунов, артистов театров, но бесполезно. Но он принес ей пушистого-препушистого котенка, аж из Анкары. Принцесса его на руки, прижала к и молвила: «Ты маленький, зверек, посмотри, чудо мне де Барейра». Она его к цветку, но вдруг зашипел, когти, дугой и, глаза, от цветка, а вообще из принцессы и на шкаф. «Котенок испуган,— король.— Что-то не так».

А на утро король, й отправились на во сад. Там встретили служаку, бельгийского дога, сад от и разбойников. Едва цветок в принцессы, зарычал и к ней. Он оно на цветок, вырвать из принцессы; слуги с оттащили и подумали, он взбесился.

«Да, что-то не так»,— решил король.

В же он к господина Аспиринно, ученого, королевской наук, и спросил, ли ему, произрастают цветы, тому, подарил герцог де Барейра, и свойства в цветах. Академик Аспиринно переворошил гербариев, и энциклопедии, к знаменитых путешественников, советовался с биологами и растительного мира, но тщетно. Поставленные вопросы и без ответа.

А в время в из Самарканда непревзойденный белой и маши, телепат и гипнотизер, естественных и наук, Курага-Мурага. Он визит Аспиринно, с учеными академии и, о цветке, же свою помощь.

Король принял и его в принцессы. Курага-Мурага подошел к цветку, взглянул на и же отметил, такое видит впервые. Потом закрыл и медленно ладонями цветка, сантиметр за ощупывал чуткими пальцами, его шар. Лицо Кураги-Мураги нахмурилось, окаменело, крупными пота; он побледнел, но резко и от цветка. — Что вы обнаружили? — спросил король.— Отвечайте же, профессор!

— Кажется, я догадываюсь, заключено в цветке,— произнес Курага-Мурага,— Мне ненадолго Вас покинуть. Я вернусь, Ваше величество.

Он из принцессы, а полчаса возвратился. В профессора дудочка, а на сидел зверек, на хорька.

— Что за и оно здесь? — спросил король.

— Это верный телохранитель, из куньих,— с ответил Курага-Мурага.— Отправляясь в путешествия, я беру с собой. Никто не Вас от лучше, это мангуст.

— Но в дворце змей,— удивился король.

— Как знать, Ваше величество, знать...

Курага-Мурага к цветку, дудочку к губам, и из полилась грустная, тягучая, восточная мелодия. Довольно его величество, а находившийся же Аспиринно, зевать, непреодолимую и, под гипнозом, с трудом себя глаза открытыми. Но произошло такое, сон рукой сняло. Цветок медленно из в сторону, извиваться, бы какой-то танец. Потом еще интереснее: цветка разделился, бы на тоненьких стебелька, и уже профессором в мелодии извивались самые гадюки. Мангуст сорвался с Кураги-Мураги, на и же их.

— Вот что! — воскликнул король.— Мало того, этот грубиян и неуч, но он к же и колдун!

— Эй, стража! Немедленно герцога де Барейру! Схватить его, в кандалы, в да на замок!

Тотчас конных помчались по городу. Найти было нетрудно, этого лишь кабачки, он время в веселой случайных приятелей. Так и получилось. Войдя в из трактиров, тут же его, схватить, да не тут-то было. Лжегерцог в и... говорят «несется черт»: преследовали до леса, но и не догнать.

Пока искали в завалах, да оврагах, Дикки к и взмолился: «Эльвира, верни облик черта, а не то схватят да в темницу». Делать нечего, снова ему зелья, и перед предстал Дикки: лохматый, с рожками, ушами и пятачком. А де Барейры и с пор простыл. Как ни королевские по лесу, и во с руками.

А же Дикки? Он еще на лесной речушки, вздыхает и всхлипывает: «Утоплюсь, не больше... Определенно утоплюсь». Да жалобно, даже уже его и простил. А с повторяют: «Маленький, глупенький, несчастненький... Бедняжка Дикки».

Владимир ПИСАР