Интервью

Спартак Мишулин: «Людям надо говорить хорошие слова каждые пять минут»

... Я порадовалась за Спартака Васильевича, что есть у него настоящий друг и надежная семья; поняла, что главное в этот человеке — доброта и любовь к людям, и от души пожелала ему новых ролей в его родном театре, а нам новых встреч с любимым артистом.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Великая княжна Елизавета

Ранним утром 4 апреля 1772 года в Париже против парадного входа в отель «Варшава» остановилась карета , из нее вышла молодая женщина в длинном черном платье. Темная вуаль скрывала смуглое лицо с редкими веснушками.

Вскоре в отеле уже говорили, что молодая дама, обращая на себя внимание постояльцев своей щедростью и скромностью, — дочь миллионера, путешествующая вместе с горничной. Когда дама появилась в салоне среди польских эмигрантов, ее называли то девицей Али, то госпожой Франк, то принцессой Владимирской. Отлично владея французским и немецким языками, в беседах она могла перейти и на итальянский.

В ее апартаментах были гостями артисты, музыканты, художники, банкиры, ювелиры, модные портные, офицеры морского флота Франции. Принимая их хорошо и радушно, она охотно показывала свои акварели, пела, играла на арфе.

Чаще других ее посещали граф Станислав Потоцкий и граф Карл Радзивилл, создавшие в тот же год генеральную конфедерацию польских эмигрантов с программой борьбы против раздела Польши между Австрией, Пруссией и Россией. Потоцкий и Радзивилл, владельцы богатых поместий в Польше и Литве, разрабатывали планы различных акций против России, предусматривающих и выступления против Екатерины II, занявшей российский престол в нарушение русских традиций престолонаследия.

Поляки долго и тщательно наблюдали за молодой женщиной, изучали ее биографию, характер, привычки, присматривались к окружавшим ее людям, дарили ей золотые кольца с бриллиантами. Одним словом, они остановили на ней свой выбор и постепенно готовили ее к исполнению роли великой княжны Елизаветы (в русской исторической и художественной литературе она упоминается как княжна Тараканова, хотя никогда сама не называла себя этим именем), якобы единственной дочери русской императрицы Елизаветы Петровны, скончавшейся в 1761 году. Вначале эта роль разыгрывалась в гостиной и на прогулках, потом на приемах и званых обедах.

«Поляки — большие мастера подготовлять самозванцев; при этом они умеют так искусно хоронить концы, что ни современники, ни потомство не в состоянии сказать решительное слово об их происхождении... Карл Радзивилл... разыгрывал в Венеции перед публикой комедии, обращаясь с подставною принцессой, как действительною дочерью императрицы всероссийской» — писал в 1867 году журнал «Русский вестник».

Конечно, эта молодая красивая дама не сама подала мысль о появлении на международной арене принцессы Элизабет, как часто называли ее, и не сама пробивала дорогу к российскому престолу. Обильно осыпанная золотом и бриллиантами на светских балах, она лишь превосходно исполняла придуманную для нее роль. Сняв роскошные номера, она уже открыто называла себя княжной Елизаветой: в ее свите появились новые слуги, в том числе личный секретарь, дворецкий, повар, доктор и кучер.

Cтройная, с тонкой талией, всегда изящно одетая то в черное, то в зеленое, то в длинное белое платье с золотой веточкой дикого винограда на полной груди, принцесса, казалось, владела большими капиталами. Однажды за обедом княжна, уступая настойчивым просьбам гостей, стала рассказывать о своей жизни.

— Помню себя с трех лет, когда я находилась в России. Но где я родилась, кто мои родители — не знаю. Говорили, что я шестилетней была отправлена во Францию, в Лион, потом в столицу Голштинии Киль. Там я жила в семье одной доброй женщины. Она называла меня то Лиззи, то Элизабет; она же говорила, что вот-вот приедут мои родители и возьмут меня с собой в Санкт-Петербург. Я ждала их, часто, заливаясь слезами, спрашивала, когда же они приедут. Добрая, милая няня, утешая меня и заботясь о моем воспитании, пригласила в дом учителей по истории, математике, музыке, пению и танцам. Когда скончалась императрица Елизавета Петровна, моя мать, мне исполнилось девять лет. В тот же год я навсегда покинула дом моей доброй воспитательницы. Какие-то три кавалера посадили меня в карету, закрыли в ней окошки и сказали, что везут меня в Петербург.

На самом же деле мы остановились только на границе между Россией и Персией. Поселили меня в доме персианина по имени Гамет. В этом доме жил князь Али, добрый и очень богатый. Ах, как ласково и бережно относился он ко мне! Через год он взял меня с собой в Исфагань, столицу персидского шаха. Это он, мой дорогой дядя, как я называла его, открыл мне тайну моего рождения. Его вещие слова я помню: «Ты, моя девочка, — не сиротка, ты дочь русской императрицы Елизаветы Петровны и ее славного мужа графа Кирилла Разумовского».

В1769 году, когда в Персии начались волнения, Али решил совершить путешествие по Италии, Франции, Германии. Он предложил и мне ехать вместе с ним. Дядя получил паспорт на имя русского купца Крымова, а я — на его дочь Али. Он говорил, что очень богат, что я скоро подрасту и стану его женой и наследницей. Из Лондона ему пришлось срочно вернуться в Персию. Прощаясь, он сказал, что завещал мне большие капиталы. Вскоре пришло известие о его неожиданной кончине.

В конце апреля 1773 года я выехала из Лондона во Франкфурт-на-Майне. Там я познакомилась с князем Лимбургским и купила у него имение — графство Оберштейн. Милый, добрый князь не торговался. Поселившись в одном из его замков, я жила счастливо. Князь сделал мне предложение. Я ничего не скрыла от него о своем происхождении. Он поверил и сказал, что будет ждать моей руки. Вот и все, господа...

Казалось, все, кто слушал княжну, верили ей и восхищались ее умом. Но в действительности она рассказывала небылицы. Путая имена исторических лиц, даты, географические названия, она перепутала и Алексея Разумовского, тайного супруга императрицы Елизаветы Петровны, то есть своего «отца», с его родным братом Кириллом, а Емельяна Пугачева называла то своим родным, то сводным братом.

Охотно идя на знакомство с банкирами и королевскими офицерами, Элизабет часто принимала у себя графа Радзивилла. Вскружив ему голову, она придерживала при дворе и еще двух любовников: пана Вантурса и пана Доманского. Опутанная сетями политических интриг, княжна дала обещание графу поехать вместе с ним в Венецию и подготовить документы о своих правах на российский престол. Надеясь на помощь своего жениха князя Лимбургского обратилась к нему с просьбой предоставить ей небольшой кредит. Не скрывая от него и цели своей поездки в Вене она сообщила о своем намерении публично заявить: да дочь русской императрицы Елизаветы, намерена принести жертву свою блистательную карьеру и возвратиться к своему жениху.

Князь, получив это письмо, ответил на него восторженно сообщил о согласии своих родителей на брак с ней.

Венеция встретила княжну ярким солнцем. Радзивилл радушно приветствовал ее:

— Наши друзья французы были столь любезны, -предоставили вам как русской княжне апартаменты в особняке своего консула.

— Но, граф, здесь я еще графиня Пиннеберг, потомок известного в Голштинии рода, а не княжна.

Каждый день она устраивала приемы, давала обеды в консульском особняке, продолжая при этом работать вместе? графом над подготовкой «важных документов».

Однажды она спросила графа, может ли он еще раз взглянуть на те бумаги, которые сохранились у нее. Усевшись рядом, он начал рассматривать документ, написанный мелки почерком черными чернилами. Это была копия с завещания Екатерины. Получив широкое распространение в печати, оно нередко комментировалось как достоверное приводилось в исторической литературе.

— А это, граф, мой манифестик, с которым я думаю обратиться к русской армии в Константинополе, куда я намерен поехать, чтобы представиться турецкому султану. Как видите, здесь патриотический призыв к русским офицерам и солдатам переходить на мою, то есть Елизаветы Второй, сторону и прекратить войну с Турцией. Я хочу этим манифестиком сопроводить письмо к султану с рекомендацией продолжат: войну с Россией и пока не заключать с ней ни перемирия, ни мира.

— Скажите, княжна, имеются ли у вас еще какие-нибудь бумаги?

— Имеются, но не могу предъявить их сейчас, поскольку они хранятся за семью печатями.

— Свои права на престол вы можете обосновать только достоверными данными о своем царском происхождении. Копии с весьма сомнительных документов в столь важном деле не имеют никакого значения.

Теперь у нее не было ни денег, ни надежды на получение таинственного наследства персидского «дяди», которого, как догадываются читатели, и не было в действительности. Не нашла она утешения и в письмах своего жениха. Князь Лимбургский просил ее бросить опасную игру.

Но невеста так вошла в роль самозванной княжны, что решила играть ее до конца. Она пригласила жениха приехать к ней в Венецию. Сообщая, что граф Радзивилл уже у ее ног, выразила надежду, что скоро к нему присоединится и сам гетман Огинский. Князь Лимбургский ответил на приглашение отказом и просил ее больше не выдавать себя за его невесту.

Запутавшись в сетях польской конфедерации, княжна все более становилась жертвой обмана. 16 июля 1774 года она отправилась в путешествие на Золотой Рог вместе со своей свитой. Уединившись в каюте, Элизабет, Радзивилл, пан Доманский и пан Чарномский рассматривали бумаги, написанные черными чернилами.

— Господа, — начала княжна, — в ваших руках копии двух духовных завещаний: Екатерины I, моей бабушки, и Елизаветы Петровны, моей матери. Оригиналы этих бесценных реликвий хранятся в глубоком тайнике. Вот несколько строк из завещания Елизаветы Петровны. Обращенные к русскому народу, они имеют необыкновенную силу:

«Я хочу, чтобы весь народ от наименьшего до наибольшего почтили последния изъявления нашей воли, и в случае какого-нибудь происшествия приложили все старания и силы к поддержанию Елизаветы, моей единственной дочери и единственной наследницы русского престола». (Цитируется по книге Э. Лунинского «Княжна Тараканова», М., 1909, с.84.)

Надежды княжны на встречу с турецким султаном не оправдались. Корабль, на котором она направлялась в Константинополь, как говорили тогда, «отнесло бурей» к берегам Рагузы, небольшой республики на южном берегу Адриатического моря. В столице этой республики, Дубровнике, французы также предоставили княжне апартаменты в доме своего консула. Стараясь перещеголять французов, рагузцы оказывали княжне радушный прием. Вслед за княжной, совершавшей прогулки в сопровождении большой свиты, ходили толпы любопытных жителей. В ее честь устраивали приемы, давали обеды, у ее дверей поставили почетную стражу, подавали ей кушанья на золотых блюдах. Ведь то была «наследница престола» великой страны!

Каждый день княжна принимала у себя графа Радзивилла и своего секретаря пана Доманского. Она сообщила о своем желании присоединить к своим бумагам и выдержки из копии духовного завещания Екатерины I на французском языке.

— Отныне я намерена действовать более решительно. Вы, граф, все еще сомневаетесь в моих правах?

— Сомнения одолевают меня все более, — не скрыл граф Радзивилл.

— Меня признают наследницей поляки, французы, сам король Людовик XV благословил нашу поездку и в Венецию, и в Турцию, дабы оттуда предъявить права на российскую корону, а Людовик XVI весьма искренне сочувствовал этому. Хотя вы, граф, и сомневаетесь, я все же прошу вас направить через посольство Франции все мои бумаги турецкому султану и русскому командору Орлову, ныне находящемуся в Италии.

— Пугачев, которого вы называли своим братом, потерпел поражение. Вам, не владеющей русским языком, очень трудно будет выступать перед русской армией с вашим манифестом.

Эти слова, сказанные твердо, ранили сердце самозванки и вызвали у нее бурю гнева:

— А императрица Екатерина, повелевшая задушить Петра III, своего законного мужа, говорила ли по-русски?

— Екатерина, приняв православие, усердно изучала русский язык, русскую историю, литературу, русские обычаи и традиции. Закрыв лицо руками, княжна начала рыдать:

— Вы не верите мне! Вы нашли меня и вы бросаете меня!

Будучи уверенной в успехе своего дела, она написала князю Лимбургскому:

«Постараюсь овладеть русским флотом, находящимся в Ливорно. Мне необходимо объявить, кто я, ибо уже постарались распространить слухи о моей смерти. Я издам манифесты, распространю их по Европе, а Порта открыто объявит их во всеобщее сведение. Друзья мои уже в Константинополе. Они работают, что нужно. Сама я не теряю ни минуты и готовлюсь объявить о себе всенародно. В Константинополе я не замешкаю, стану во главе своей армии, и меня признают».

После полного разрыва с князем Радзивиллом княжна направила все свои силы и чары на установление личных связей с командором русской эскадры графом Орловым с единственной целью: привлечь и его на свою сторону.

Весть о радушном приеме, оказанном правительством Рагузы самозванке, дошла и до Петербурга. Поверенный в делах Рагузской республики посетил канцлера графа Панина и сообщил ему о появлении в Дубровнике некой графини Пиннеберг, выдающей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны. Панин поблагодарил за это сообщение, но не проявил к нему ни малейшего интереса. Так он и доложил императрице.

— Вы, Никита Иванович, дали правильный ответ. Мы не должны обращать особое внимание на появление в странах Европы бродяг, выдающих себя за членов семей русских царей.

Позже, когда слухи получили широкое распространение и в других столицах, Екатерина II пригласила к себе Панина и повелела ему подумать, как можно тайно схватить побродяж-ку и без шума доставить ее в Петербург.

— Я думаю, — продолжала она, — возложить выполнение этого столь важного дела лично на графа Алексея Григорьевича Орлова.

Алексей Орлов, третий из пяти сыновей действительного статского советника, Новгородского губернатора Григория Ивановича Орлова, принимал активное участие в возведении Екатерины II на престол. Известен он и как герой великого сражения под Чесмой. Когда в 1768 году турецкий султан Мустафа III, подстрекаемый поляками и французами, объявил войну России, он рекомендовал императрице направить в Средиземное море эскадру кораблей, чтобы поддержать наступление русских войск. Приняв эту рекомендацию, она 3 июня 1769 года произвела Орлова в генерал-аншефы и поручила ему руководить всеми действиями российского флота.

[продолжение следует]

Николай ЖУКОВСКИЙ