Интервью

Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»

Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Сад души моей.

Не перестаю удивляться: до чего мудра природа. Вдруг обратил внимание на астры самого позднего срока сева. Их развитие задержала еще и холодная дождливая погода, которая выдалась в их «отроческую пору». Но, смотрю, растут! И даже цветут! Но как? Кажется, растеньице все силы собрало, чтобы только зацвести и дать семена, чтобы возродить себя. Сами растения и листочки на них крохотные, а головки цветочные почти нормальной величины. А вон уже и семена — с виду неотличимые от своих «собратьев» с нормальных растений. И с подсолнечником то же самое. Нашел в зарослях космеи карликовое растение подсолнечника. Шляпка с вызревшими семенами тоже крохотная. А вот семена довольно крупные, готовые дать новое потомство...

Люди тоже часть природы. И их тоже гнетет житейская непогода, которая не дает им развиваться в полную силу, особенно сейчас, когда кругом нехватки, да недостатки, да вечный страх... Вот и надо взять пример с растений. Плохо, трудно жить нам, взрослым людям. Так давайте сожмемся в своих потребностях и все, что есть в нас и у нас из лучшего, отдадим детям. Если не мы, то пусть хотя бы они познают лучшую, достойную человека жизнь.

Несколько дней был в командировке. Приехал домой — в кухне на стене стенгазета. Дочери выпустили. Название газеты «Наш цветник». В ней единственная публикация: «Наш цветник в опасности! Зарастает сорняками!!!» К чести дочерей, одновременно с выпуском газеты они вели и прополку цветника. Остальной, более внушительной частью занялся я сам.

Теплый тихий вечер. В цветнике — мир и гармония. Из открытого окна чьей-то квартиры — приятная музыка. Но вот ее сменяют теленовости: убитые, раненые, пропавшие без вести, ограбленные, изнасилованные... Люди будто в сумасшествие впали. А я смотрю на цветок георгина, где мирно сосуществуют пчела, бабочка и божья коровка; бродят они по цветку, иногда задевают друг друга и... не грызутся. Сфотографировал эту идиллию.

Смешное пришло в голову. Когда Бог призовет меня, он спросит: «Что ты делал во время перестройки?» А я скажу: «Цветы сажал».

Прошел благодатный июльский дождь. Лучший момент для пересадки цветов.

В дальнем краю цветника, где не был два или три дня, нашел сломанный куст настурции — жалкий, грязный, с полузавядшими листьями. Принес домой, вымыл под краном, оборвал совсем отмершие листья, поставил куст в вазу с водой. Потом каждый день менял в вазе воду. Вскоре растение ожило. Еще через день-два расцвело. А потом настурция пустила корни. Тут же пересадил ее обратно в цветник. Раньше то же самое было с бархатцем. Недавно дал корни в вазе с водой оторванный стебель бальзамина... Значит — цветы наши «непогибаемые»? Как, впрочем, и иные люди. Сидит такой в коляске инвалидной. Искривлен жестокой болезнью. И... хохочет, читая юмористический рассказ. А на вопрос «Как жизнь?» беспечно отвечает: «Прекрасно! Лучше не надо!»

Подобный оптимизм приходит к человеку, когда он не просто знает, а уверится: нет в жизни безнадежных ситуаций, в принципе человек способен преодолеть все.

В прошлом году рабочие, ремонтируя теплотрассу, разворотили довольно значительную площадь, закопав по пути большую клумбу роскошных мальв. «Вы разворотили, а я, назло вам, сделаю тут сплошную разноцветную клумбу»,— мысленно пригрозил я ремонтникам. И тут же — за дело. Летом эта площадь выглядела чуть ли не лучшей в нашем цветнике, который зримо прибавился за счет ее. Нетребовательные к хорошей почве мальвы, васильки (их у нас три. вида), кореопсис, эшшольция, турецкая гвоздика, акроклиниум, гайлардия, рудбекия создали неповторимый цветовой фон, который продержался до поздней осени.

Нет среди наших цветов благородных и неблагородных — все равны друг перед другом. А вот у людей не так: кто-то из кожи лезет, чтобы выбиться «в князья», другой раболепствует, третий самоуничтожается неблаговидными делами и поступками.

Цветник стал подобием общественно-политического клуба — подходят и вступают в беседу со мной знакомые, знакомятся новые люди, которые тоже охотно делятся своим наболевшим. Вот плотный, с седой бородой старикан, с улицы Федерации. Сетует на людей: дескать, давно смотрит, как я тут, в цветнике, управляюсь, а вот-де другие жители многоэтажек не помогают, не нужно им это, им бы лишь — своя дача, автомобиль; вот и в доме, где он живет, молодые семьи, а цветы сажают только он да его жена; в ответ на упреки молодые говорят: «Зачем нам это? Дом наш — на снос, скоро переедем»; но ведь когда еще вселятся в новые квартиры, а пока тут живут, их детям было бы лучше среди цветов...

Очень понравился мне этот дед с его рассуждениями. Он еще вот что говорил: «Люди сейчас друг друга не чувствуют, не думают о других. Не то что мы, старики. Вот говорю жене: «Давай дрова будем пилить». А она: «Так ведь невестка собрала белье». А мы с женой утром раненько собрались и, пока невестка снова не повесила белье, скоренько напилили дров... А вон у вас в доме, смотрю, трясут пыльные ковры с верхних балконов на нижние, разве это по-людски?.. Да ты выйди во двор хлопать эти ковры да прежде посмотри — как там роза ветров, не будет ли пыль лететь на проходящих мимо людей...»

Почти следом за стариканом — подвыпивший молодой мужчина в рабочей одежде: «Батя, мы с тобой, наверное, последние, кто за всех работает, остальные гребут к себе...»

И в тот же день еще одна встреча. Когда делал очередную работку (уже пересаживал на вскопанную полоску цветущую космею), подошел мужчина предпенсионного возраста. «А он все копает! — произнес со злостью.— Как крот! Копает, копает, копает! Вот соберемся — все, кто против твоих цветов,— и выдергаем...»

Так я и не узнал, чем досадил ему наш цветник. Может, раньше он тут собаку свою выгуливал. Так за его домом — громадный пустырь; целый гектар, наверное, там есть где разгуляться его псине.

А в цветник наш вход каждому: вдоль и поперек цветника широкие дорожки.

Когда-то, еще в первые годы существования цветника, я буквально дрожал над каждым цветочком — боялся, что сорвут. Цветов тогда было не очень много. Но постепенно вытеснил из своего сердца такие переживания. Пришел к убеждению: на каждое действие есть противодействие — кто-то сажает цветы, кто-то рвет их. И вот оно, решение: сорвали один цветок — посади взамен десять новых растений; десять сорвут — сто растений посади. Этому принципу и следую уже не один год. Вот кто чувствует природу — японцы. Недавно наслаждался романами японского классика Дзюнъитиро Танидзаки. И все еще под впечатлением той, непривычной для нас жизни. Ну кто из сегодняшних русских способен на это: вдруг сорваться с места и ехать куда-то далеко, чтобы... полюбоваться цветущей сакурой (японской вишней). У нас на это решились бы, наверное, единицы. А там, в Японии, это массовое явление. Или вот еще — праздник любования осенней луной, праздник ловли светлячков... А главное — необычны сами герои романов: они понимают друг друга, сочувствуют друг другу, жертвуют собой во имя ближнего! Читаешь Танидзаки и очищаешься душой. Особенно хорош его роман «Мелкий снег» — что-то чистое, поэтическое...

Оправдалась моя новая тактика: размещать цветы куртинами, чтобы в цветнике были разнообразные цветовые гаммы. И вот роскошествуют: группа васильков, группа кореопсиса, группа лихниса халцедонского, группа турецкой гвоздики, группа садовой ромашки; тут и там разбросаны куртины гайлардии, рудбекии, махровой календулы, многолетней мальвы, которой по окраске цветов больше двадцати видов... Цветы соревнуются, стараясь удивить своей красотой. И трудно быть арбитром в этом споре. Потому что каждый цветок своеобразен и неповторим. Иной куст махровой мальвы не уступит по необычности цветового окраса даже и розе.

Нынче они необычайно бурно и красиво цветут, эти мальвы. Полыхают в празднике многоцветья сотни бутонов, в которых так сладко спать мохнатым шмелям...

Геннадий КРАСНОПЕРОВ