Интервью

Клара Новикова: "Для меня нет запретных тем"

Раньше мне казалось, что, если целый вечер выступает один артист разговорного жанра,— это скучновато. Но на концерте Клары Новиковой убедилась, насколько была не права. Как она умеет общаться с залом! Да и зал, казалось, превратился в единое целое, внимал артистке, затаив дыхание. И смеялся, просто до изнеможения.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Семья Сталина

Сведения о предках Сталина немногочисленны, скудны и поверхностны. Когда еще при жизни Сталина некоторые из подхалимствующих историков Закавказья попытались разыскать документы и материалы на этот счет, копаясь в церковных книгах Грузии или опрашивая долгожителей из маленького города Гори, где 21 декабря 1879 года родился Сталин, то Сталин высказал по этому поводу не слишком ясную по содержанию, но крайне гневную по форме фразу, которая не только немедленно прервала все эти архивные изыскания, но и стоила жизни нескольким слишком уж любопытным исследователям его родословной. Не менее резко реагировал Сталин на инициативу Издательства детской литературы (Детгиза), которое подготовило к изданию «Рассказы о детстве Сталина» — по аналогии с рассказами о детстве Ленина. Без особого гнева Сталин запретил к постановке и пьесу Михаила Булгакова о революционной юности Сталина. Только сам Сталин сказал в предисловии к первому тому своих сочинений, что он когда-то был еще «незрелым марксистом»; никто другой не мог бы повторить или даже процитировать эту фразу. Столь же решительно Сталин запретил и издание небольшого сборника стихотворений, сочиненных когда-то молодым Джугашвили — Кобой; они были спешно переведены к 70-летнему юбилею Сталина на русский язык группой ведущих советских поэтов. И все же кое-что о детстве и юности Сталина можно сказать и по источникам, опубликованным в советской печати, и по свидетельствам некоторых из друзей его детства и юности, которые волей судьбы оказались в эмиграции.

Известно, например, что прадед Сталина Заза Джугашвили был крепостным крестьянином и даже принимал участие в одном из крестьянских восстаний, время от времени вспыхивающих в Закавказье — чаще, чем это случалось в России. Позднее Заза Джугашвили обосновался с семьей в деревне Диди-Мило недалеко от Тифлиса, где и окончился его жизненный путь. Его сын Вано, дед Иосифа Сталина, унаследовал крестьянское хозяйство отца, выращивая виноград и занимаясь виноделием. Здесь, в Диди-Мило, у него и родился сын Виссарион, прозванный «Бесо». Как известно, крепостное право было отменено в России в 1861 году, и после смерти отца Виссарион решил забросить тяжелый крестьянский труд. Он отправился в Тифлис и устроился учеником, а потом и рабочим на кожевенную фабрику. Именно сапожное ремесло привело Виссариона в маленький грузинский город Гори, где он познакомился с Екатериной Геладзе, ставшей вскоре его женой. Екатерина происходила также из крестьянского рода. Только после отмены крепостного нрава ее семья переселилась в Гори. В Грузии были приняты в то время ранние браки для женщин. Первый сын у супругов Джугашвили умер в возрасте одного года, и гораздо позднее, когда все руководство Грузии приходило в дом Екатерины, чтобы поздравить ее с днем ее рождения или с днем рождения «великого Сталина», независимая и острая на язык, она часто говорила, что именно первый ее сын был куда способнее и умнее всех остальных. Иосиф (Coco) был ее четвертым ребенком, второй и третий умерли еще в младенчестве. Когда родился будущий «вождь», Екатерине исполнилось всего двадцать лет.

Мы почти ничего не знаем об отце Сталина. Имеются свидетельства, что он был грубым и необразованным человеком и слишком сильно пристрастился к вину. Нередко он бил своего маленького сына, и эти жестокие побои вряд ли могли способствовать развитию добрых начал в характере Coco. В 1885 году Виссарион покинул семью и снова перебрался в Тифлис на кожевенную фабрику, хотя и не прерывал окончательно связей с семьей. Домой он вернулся через несколько лет тяжело больным и вскоре умер. Позднее Сталин никогда не упоминал об отце, и даже дата его смерти не приводилась ни в «Краткой биографии Сталина», ни в официальной хронологии жизни и деятельности Сталина. Именно отсутствие точных данных об отце Сталина породило позднее множество разного рода легенд и об отце Сталина и вообще о реальности этого отцовства. Некоторые из недоброжелателей Сталина распространяли в Грузии слух, что Виссарион Джугашвили вовсе не был грузином, а являлся осетином. На Кавказе исстари были сильны различного рода проявления национальной розни, и между грузинами и осетинами имелись не самые лучшие отношения. Приходилось слышать и то, что отец Сталина не умер от тяжелой болезни, а был зарезан в пьяной трактирной драке. С другой стороны, еще тогда, когда автор данной статьи жил в Грузии, приходилось нередко слышать распространяемые шепотком слухи, что подлинным отцом Сталина был какой-то грузинский князь, у которого Екатерина Джугашвили работала прачкой, или даже лицо высокого духовного звания. Говорили также, что отцом Сталина был знаменитый русский путешественник Пржевальский, который действительно был в Гори и внешне очень похож на пятидесятилетнего Сталина, в чем можно убедиться по фотографии Пржевальского, помещенной в Малой Советской Энциклопедии. Однако, если мы заглянем не в МСЭ, а в биографию самого Пржевальского, то сможем прочесть, что тот действительно жил некоторое время в Гори, но через полгода после рождения маленького Иосифа.

В романе А. Рыбакова «Дети Арбата» отец Сталина изображен как добрый, мягкий и веселый человек — в противоположность суровой и раздражительной матери. Воспоминания об отце у Сталина по Рыбакову — это наиболее светлые воспоминания детства. Я не буду разбирать здесь версии детства Сталина у Фазиля Искандера, в конце концов каждый писатель имеет право на художественный вымысел — там, где почти нет достоверных данных.

Как бы то ни было, но тяжесть забот о заработке и воспитании сына легла на плечи Екатерины Джугашвили. Приятель детства Сталина, позднее один из первых его биографов Иосиф Иремашвили описывал Екатерину как очень набожную и хозяйственную женщину и отмечал ее большую любовь к сыну. Мать мечтала о том, чтобы Иосиф стал священником. Для того чтобы оплатить образование сына, он,а нанималась прачкой и швеей в богатые дома Гори, выполняла разную черную работу в том самом церковном училище, в котором получил свое начальное церковное образование Иосиф. Учеба давалась мальчику не легко, а особенно трудным был для него русский язык. В те годы в грузинской провинции мало кто говорил по-русски, и, не приученный с детства к русской речи, Сталин до конца жизни говорил с сильным грузинским акцептом. С С. Орджоникидзе, с А. Енукидзе или Л. Берия Сталин почти всегда говорил по-грузински. После окончания церковного училища Сталин поступил в Тифлисе в духовную семинарию. Позднее он очень редко навещал свою мать — и в Гори, и, после гражданской войны, в Тифлисе. Она решительно отказалась перебраться к своему единственному сыну в Москву и жила в одиночестве.

Революция часто надолго, а то и навсегда разрывала семейные узы. Родители нередко даже не знали, где живут и работают их дети, а дети часто мало интересовались жизнью родителей. Когда Сталин в последний раз навестил в конце 1935 года свою мать, газеты по всей стране начали кампанию за восстановление прерванных ранее семейных связей. Тысячи партийных и государственных работников стали разыскивать своих родителей и навещать их. По преданию, тяжело больная мать Сталина при их последней встрече сказала сыну: «А все-таки жаль, что ты не стал священником». Она умерла в 1936 году и похоронена в грузинском Пантеоне на горе Давида. Но Сталин не приехал из Москвы на похороны.

Первой женой Сталина стала Екатерина Сванидзе, с которой Иосифа познакомил его близкий приятель по семинарии и брат Екатерины — Александр Сванидзе.

У нас точной даты этого знакомства нет. Сочетание законным, то есть по тем временам церковным браком произошло или в 1902, или в 1903 году, после чего молодые супруги на некоторое время переехали на родину предков Джугашвили — в деревню Диди-Мило. Однако Сталин не так уж часто находился рядом с женой; он уже вел жизнь профессионального революционера, и ему приходилось нелегально переезжать с места на место от Батуми до Баку.

Екатерина Сванидзе была, как и мать Сталина, очень набожна, она не занималась политикой, и непонятная ей жизнь мужа, уже пережившего ссылку и тюрьму, вызывала у нее лишь страх. Но, верная сложившимся веками традициям грузинской семьи, она не задавала мужу лишних вопросов и могла лишь молиться за него. В марте 1907 года в небольшом селе Баджи близ Кутаиси у Екатерины родился сын Яков. Сталин в это время находился в заключении в Бакинской тюрьме, и его молодой жене приходилось немало трудиться, выполняя любую работу, чтобы не только поддерживать жизнь младенца, но и посылать время от времени посылки в тюрьму.

Когда Якову Джугашвили не исполнилось еще и года, Екатерина Сванидзе (Джугашвили) тяжело заболела и умерла — по одним данным от тифа, по другим — от воспаления легких. Тюремные власти разрешили заключенному Иосифу присутствовать на похоронах жены. В архиве одной из дочерей Прокофия Джапаридзе (погибшего среди 26 бакинских комиссаров в 1918 году под кличкой «Алеша») еще в 60-е годы хранилась фотография, подаренная ей матерью Екатерины Сванидзе. На снимке можно было видеть обросшего черной короткой бородой Сталина и родственников его умершей жены, стоящих в изголовье у гроба.

Заботу о воспитании маленького Якова взяла на себя семья Сванидзе. Сталин на многие годы должен был покинуть Грузию, он бывал в разных городах России и в Кракове, а с 1913 года — в далекой Туруханской ссылке. С 1918 по 1921 год Грузия существовала как независимое государство под управлением меньшевистского правительства. Только в начале 20-х годов Сталин мог снова побывать в Грузии и вновь увидеть своего сына. Но это была короткая встреча —- у Сталина имелись теперь новые заботы и новая жена.

С отцом своей второй жены, С. Я. Аллилуевым, Сталин познакомился еще в 1903 году в Тифлисе, куда тот приезжал по делам Бакинской подпольной типографии. Через несколько лет судьба вновь свела их в Баку, где Аллилуев жил с семьей, и Сталин мог встретить в их доме не только сына Павла и дочь Анну, но и младшую, но очень живую и привлекательную шестилетнюю Надю. Сталин часто посещал семью Аллилуевых, но вскоре ему пришлось отправиться в новую ссылку, а С. Я. Аллилуев со всей семьей переехал в Петербург и устроился рабочим на электромеханический завод. С. Аллилуев продолжал поддерживать тесную связь с товарищами по партии и выполнять различные партийные поручения. В 1910 году Сталин, нелегально покинувший свою очередную ссылку —- на этот раз в Вологде, остановился именно в семье Аллилуевых. Связь с этой полюбившейся одинокому и нелюдимому Сталину семьей продолжалась и далее, и, когда Сталина сослали в далекий Туруханский край, Аллилуевы отправляли ему посылки с теплыми вещами и деньги. В письме к жене С. Я. Аллилуева Ольге Сталин благодарит ее за только что полученную посылку и просит не присылать больше денег, в которых сильно нуждалась эта многодетная семья. Письмо датировано 1915 годом.

Нет ничего удивительного в том, что после Февральской революции 1917 года, когда Сталин вернулся в Петроград, он разыскал семью Аллилуевых, живших на окраине города, и ему был устроен здесь теплый прием. Вскоре Аллилуевы перебрались в более просторную квартиру, и их дом стал местом конспиративных встреч большевиков. После июльских событий здесь несколько дней скрывался В. И. Ленин. Что касается Сталина, то он стал почти членом семьи Аллилуевых. Их старшая дочь Анна работала в штабе большевиков в Смольном, а Надежда еще училась в гимназии. Сталин приходил поздно, но сестры ждали его, кормили и поили чаем. Сталин рассказывал девушкам самые различные истории из своей жизни, даже читал отрывки из книг Чехова, Горького, Пушкина. При этом уже тогда Сталин начал оказывать Надежде особые знаки внимания. Надя выросла в семье профессионального революционера, сочувствовала большевикам и также увлеклась 37-летним Сталиным, хотя он и был старше ее на 20 лет. Чаще всего молчаливый и мрачный, Сталин умел тем не менее сдерживать присущую ему грубость, стараясь быть внимательным, предупредительным и даже нежным к тем людям, которые были ему нужны, или к женщинам, которые ему нравились.

Октябрьская революция решительно изменила не только положение в России, но и положение Сталина. Теперь он член первого Советского правительства, Народный комиссар по делам национальностей. Но он не забывает об Аллилуевых и, формируя немногочисленный пока еще аппарат-Наркомата, предлагает Надежде работу секретарши. Надя согласилась, и в начале 1919 года ей пришлось вместе со всем Советским правительством перебраться из Петрограда в Москву. Здесь, в Москве, 18-летняя Надежда и соединила свою судьбу с судьбой Сталина, приняв на себя хлопоты о его несложном хозяйстве. При этом она сохранила свою девичью фамилию. Это было принято среди семей многих большевиков. Никаких свадеб тогда не устраивалось и даже к гражданской регистрации прибегали лишь немногие из партийцев; чаще они просто объявляли себя мужем и женой и начинали жить вместе. Неудивительно, что многие люди в ЦК и Совнаркоме продолжали считать Сталина по-прежнему вдовцом или холостяком. Между тем Надежда Аллилуева вступила в партию и вместе со Сталиным выезжала на Царицынский фронт.

Вернувшись в Москву, Надежда стала работать уже не в Наркомнаце, а в Секретариате Совнаркома и в личном секретариате Ленина. Для характеристики нравов и отношений того времени показателен эпизод, связанный с очередной чисткой партии, происходившей в 1921 году. Среди других служащих аппарата Н. Аллилуева была исключена из партии за «недостаточную общественную активность», хотя она и работала в секретариате Ленина. Узнав об этом, Владимир Ильич обратился с письмом к руководителям комиссии по чистке партии А. А. Сольцу и П. А. Залуцкому со специальным письмом, «считая долгом» довести до сведения этой комиссии обстоятельства, оставшиеся неизвестными «в виду молодости Надежды Сергеевны Аллилуевой».

«Лично я,— писал Ленин,— наблюдал ее работу... в Управлении СНК, т. е. мне очень близко. Считаю, однако, необходимым указать, что всю семью Аллилуевых, т. е. отца, мать и двоих дочерей, я знаю с периода до Октябрьской революции. В частности, во время июльских дней, когда мне и Зиновьеву приходилось прятаться и опасность была очень велика, меня прятала именно эта семья, и все четверо, пользуясь полным доверием тогдашних большевиков-партийцев, не только прятали нас обоих, но и оказывали целый ряд конспиративных услуг, без которых нам бы не удалось уйти от ищеек Керенского».

Аллилуева была восстановлена в партии.

«Недостаточная общественная активность» Аллилуевой была, кстати, связана с тем, что именно в 1921 году у нее родился сын Василий (это имя Сталин дал ему, вероятно, по одной из своих партийных кличек). Еще через несколько лет появилась на свет и дочь Светлана.

После смерти Ленина Аллилуева несколько лет работала в журнале «Революция и культура», а в самом конце 20-х годов она поступила учиться в недавно образованную Промышленную Академию, желая изучить новую тогда технологию изготовления искусственных химических волокон. В Академию она приезжала на трамвае, всегда переполненном пассажирами, и мало кто из слушателей Академии знал, что, эта молодая женщина являлась женой Сталина, о котором тогда уже знала, конечно, вся страна. Не завершив обучения, Надежда Сергеевна перешла в начале 30-х годов на работу в Московский горком партии.

Еще в те годы вокруг личности Аллилуевой возникало немало слухов и легенд. В 60-е годы в мои руки попала книга «Сталин», изданная на русском языке в Риге в 1930 году одним из эмигрантских издательств. Некоторые факты из этой книги соответствовали действительности, но другие были просто выдуманы. Так, например, автор книги, взявший псевдоним «Эссад-Бей», утверждал, что Сталин, подобно восточному деспоту, держит свою жену в большой квартире в Кремле и что никто из других жителей Кремля ее никогда не видел. На самом деле Н. Аллилуева была открытой и общительной женщиной. Она была очень дружна с семьей Авеля Енукидзе, с семьей погибшего Алеши Джапаридзе, с большой семьей Сванидзе, Она была хорошо знакома с Н. С. Хрущевым еще с времен Промышленной Академии, где Хрущев не только некоторое время учился, но и возглавлял партийную организацию Академии.

При этом нельзя не отметить, что Надежда была весьма самостоятельна в выборе своих знакомств и отнюдь не порывала дружеских отношений с теми, кто входил иногда в конфликт со Сталиным по политическим мотивам. Из женщин наиболее близкой подругой жены Сталина была жена Молотова — Полина Жемчужина.

Кроме квартиры в Кремле семья Сталина, как, впрочем, и семьи других членов Политбюро, получила в конце 20-х годов большую государственную дачу. Тогда еще не строили подобных дач по специальным проектам, а оборудовали или переоборудовали различные подмосковные имения, принадлежавшие ранее московским купцам и промышленникам. Их строили в основном уже в начале XX века и в ином стиле, чем помещичьи усадьбы XIX или XVIII веков. Загородная дача Сталина располагалась недалеко от деревни Усово близ Москвы и на берегу Москвы-реки. Супруги называли свой дом Зубалово — по фамилии нефтепромышленника, владевшего им до революции. Дети Сталина — Яков, приехавший в Москву только в начале 20-х годов уже подростком, Василий и Светлана — жили по большей части в Москве и учились в школе. Но дом в Зубалове не пустовал. Здесь подолгу жили родственники и некоторые друзья, они занимали весь первый этаж. На втором этаже жили Сталин и его жена, но комнат в доме нефтепромышленника было много, и тут же на этаже располагались братья Надежды Федор и Павел с женами. Частыми гостями в доме были Анна Аллилуева и ее муж — чекист Станислав Реденс, а также родственники Сталина со стороны первой жены — Александр Сванидзе с женой, Александра и Марико Сванидзе. Сталину не особенно нравилось это многолюдье, но в 20-е годы он носил еще маску «демократа» и в доме — хлебосольного хозяина.

Однако уже тогда между ним и Надеждой все чаще вспыхивали ссоры, безоблачные годы первых лет брака ушли в прошлое. Дважды дело доходило до того, что Надежда с маленькой Светланой покидала не только квартиру в Кремле и дом в Зубалово, но и Москву. Однако под дружным воздействием отца и родственников Надежда через несколько месяцев возвращалась под общий кров. Причины этих ссор могли быть разными, так как взгляды на жизнь и характеры Сталина и его жены оказались слишком различными. Дочь Сталина, Светлана, приводит в своих воспоминаниях эпизод ссоры Сталина и матери из-за присутствия в ее доме «мерзавца Берии». Этот эпизод мог произойти только в конце 1931 или в 1932 году, так как Сталин и Берия познакомились в Грузии только в 1931 году во время очередного отпуска Сталина. Начальник ГПУ Грузии Л. Берий решил тогда лично возглавить охрану южной дачи Сталина.

Надежде было трудно еще и потому, что в ссорах со Сталиным, если они выходили наружу, большинство родственников оставалось на стороне Сталина, тем более что некоторые из ссор возникали не на личной, а на политической основе — конец 20-х и начало 30-х годов были невероятно тяжелым временем для всей страны и партии. Можно предположить, что именно в это время у Надежды и возникла мысль о самоубийстве, так как она не встречала понимания не только у Сталина, но и у большинства родственников и друзей. Когда Павел Аллилуев, участник гражданской войны, военный инженер, а позднее комиссар Автобронетанкового управления Красной Армии (РККА), уезжая по делам за границу, спросил Надежду, что ей привезти в подарок, она попросила не косметику или одежду, а револьвер. Павел привез ей из Берлина маленький дамский браунинг. Разумеется, Надежда скрыла это от своего мужа, хотя владение оружием было в те годы обычным делом. Почти у всех ответственных работников партии были револьверы разных моделей и марок, так повелось еще со времен гражданской войны. Лучшим подарком или даже наградой за военные, а то и гражданские отличия был хороший пистолет. Каждый член ЦК или Политбюро держал в своем столе один, а то и два пистолета. На браунинге Бухарина, например, была пластинка с надписью «Дорогому Бухарчику от Клима Ворошилова». Помню, что и у моего отца, комиссара и участника гражданской войны, в ящике письменного стола лежал револьвер с выгравированной на нем надписью «За заслуги в гражданской войне». Отец не прятал от нас это оружие, но только держал в тайне или в тайнике обоймы с патронами. Оружие было тогда и у комсомольского актива. Но для женщин наличие пистолета и в те времена было все же редким, хотя и не столь уж необычным делом. Поэтому Павел вовсе не удивился просьбе своей сестры.

Хотя отношения у Сталина и его жены становились все хуже, Надежда все еще, видимо, любила Сталина. По свидетельству А. Аджубея, Н. С. Хрущев рассказывал ему, что 7 ноября 1932 года во время ноябрьской демонстрации на Красной площади он, Хрущев, оказался на одной из нижних трибун рядом с Надеждой. Было ветренно и дождливо, в Москве уже наступали холодные осенние дни. Аллилуева все время поглядывала на трибуну Мавзолея, явно беспокоясь за мужа. Сказала Никите Сергеевичу: «Мерзнет ведь! Просила одеться потеплее, а он, как всегда, буркнул что-то грубое и ушел». А всего через 40 часов — в ночь с 8 на 9 ноября Надежда Аллилуева застрелилась.

Рой МЕДВЕДЕВ