Интервью

Спартак Мишулин: «Людям надо говорить хорошие слова каждые пять минут»

... Я порадовалась за Спартака Васильевича, что есть у него настоящий друг и надежная семья; поняла, что главное в этот человеке — доброта и любовь к людям, и от души пожелала ему новых ролей в его родном театре, а нам новых встреч с любимым артистом.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Простишь ли ты нас?

Приехала я в отпуск в небольшой уральский городок. Знакомые посоветовали: «Там целебные минеральные источники, природа замечательная — вот и отдохнешь наконец, пока сын в армии (слава Богу, не в Чечне). Городок оказался совсем глухим, сплошь из одноэтажных домов и изб, с немощеными улицами и блуждающими по ним коровами. А природа вокруг! Лесистые горы, долины, ручьи! Все меня тут устраивало...

Я купила курсовку на питание и лечение, а комнату сняла у одной бабуси. В патриархальной избе с крытым двором, со свежим смоляным запахом поленьев дров.

В первую же ночь меня разбудил плач хозяйки. «Вам плохо?» — подбежала я к ней, накапала сердечное в кружку с водой... «Спасибо, милая, прости, что встревожила...»

Утром, когда я проснулась, хозяйка стояла на коленях перед иконами и страстно молилась, беззвучно шевеля губами. В ее глазах стояла такая вселенская тоска!..

Неслышно одевшись, я выскользнула на улицу и пошла к минеральному источнику. А когда вернулась, хозяйка приветливо мне улыбалась — сама такая аккуратненькая, небольшого роста, в белом вышитом платочке. И дом у нее, хоть и бедный, но очень опрятный и уютный. И все же какой-то... невеселый.

За чаем Пелагея Ивановна — так звали мою хозяйку — внезапно огорошила меня вопросом:

— Сколько абортов сделала?

Мне бы соврать, знай я заранее, что усугублю ее муки. Но от растерянности я сказала правду:

— Ни одного. А что?

Пелагея Ивановна вся съежилась в комочек и будто окаменела. Потом тихо промолвила:

— А я убивица, тридцать душ невинных погубила... И гореть мне, гадине, в вечном аду!

От этого жуткого признания у меня вдруг выпал из рук нож. Нож проворно проскользнул в щель, и пришлось мне лезть за ним в подполье. Тягостное смятение охватило меня, тем более что спускалась я в кромешную тьму, ощупывая руками и ногами каждую ступеньку. Мысль пронзила: она всю жизнь убивала своих нерожденных детей, а я... убивала в себе женщину, душила чувства, естество, предназначенное для материнства —- это чудо из чудес. Мечтала иметь полный дом ребятишек, а родила и вырастила только одного. Но за бесконечной суетой-беготней, за двумя работами просто никогда не задумывалась над этим. А может, мысль тяжелую гнала от себя. Так что обе мы «убивицы», каждая на свой манер...

Но теперь для хозяйки я — живой упрек, святоша какая-то. Ох, а ведь это далеко-далеко не так! Вот недавно оборвался роман с женатым человеком, его тайные редкие приезды издалека, звонки, письма. Появился он в самый трудный момент, когда мама умерла и тут же серьезно заболел мой Петька. Путь к сердцу женщины лежит через ее ребенка. Он потом так и сказал: «Это у тебя любовь-благодарность». Доставал дорогие дефицитные лекарства, устраивал Петрушу в санаторий. Мне так хотелось от него родить! А он, как узнал об этом моем желании,— в кусты...

...Мальчиков и девочек моего поколения воспитывали как нечто бесполое. Таких сверхоткровенных изданий «про это», как сейчас, не было, и мама меня всячески отгораживала от жизни, гоняла мальчишек, порывающихся со мной дружить, перехватывала и вскрывала мои письма. Для нее главное было — чтобы я училась на одни пятерки, для будущего куска хлеба в руках, чтоб мы, наконец, перестали бедствовать. Каждая моя четверка была для нее трагедией, а тройка — концом света! Однажды в шестом классе я попала под тяжелую материнскую руку с тройкой по истории:

— Да будь ты трижды проклята! Если есть Бог, пусть оставит тебя одну с ребенком, как меня, вот тогда ты узнаешь...

И Бог исполнил эту просьбу. ...Убегая от чрезмерной маминой опеки, я выскочила замуж. Наши с мужем условия жизни были мощными и надежными противозачаточными средствами. Мы жили проходной комнате вместе с младшим братом мужа, отгородившись хилой занавеской. Типичные условия для людей нашего поколения. Мужа я почти не видела. После работы он ездил в вечерний институт а вернувшись, поднимал шум на весь дом: «Эй, вы, сонные тетери открывайте брату двери!» — и со всех щелей к нему бросались многочисленные домочадцы со своим новостями и проблемами. А нам с Петрушей он доставался только спящим. Потом случился тот ужасный, все перечеркнувший взрыв в лаборатории, где он работал...

Так исполнилось мамино проклятие.

Мы жили вдвоем с сыном. Иногда на моем горизонте появлялись поклонники. Женатые, как правило, ищущие отдушину от своей семейной жизни. И по людским, и по божеским правилам это грех. Но больше греха с самой юности я патологически боялась абортов. Я ведь не на Луне жила, видела, что эта ответственность — быть ребенку или не быть? — всегда ложится на одну женщину. Этот мучительный вопрос доставалось решать ей одной, а он, любимый, вдруг куда-то исчезал.

...— Куда вы пропали? — услышала я молодой мужской голос.— Мама за вами послала.

Ну, как тут не верить приметам? Упал нож — а вот он, кстати, блестит — и пришел Иван, хозяйкин сын, живущий с семьей неподалеку. Очень похож на мать — светлый, небольшого роста, крепкий и ладный.

Как только за возобновленным чаем речь пошла о единственной внучке Пелагеи Ивановны — пятилетней Поленьке, бабушка, обхватив голову руками, запричитала: «Ох, сколько бы у меня было внуков!.. Прости меня, Господи, за чад моих невинных! Накажи меня, грешную, за злодеяния...»

Сыну было неловко передо мной, посторонней, и он как-то слишком резко осадил мать: «Хватит убиваться! Что было, то было — не вернешь...»

Уже потом, когда он пойдет провожать меня к минеральному источнику, он расскажет, что еще год назад мать была веселой хлопотуньей, проворно управлялась с хозяйством и никто не видел ее унывающей. Так дернуло его принести ей однажды журнал, где была очень тревожная статья священника об абортах. И называлась она: «Не убий!» Пелагею Ивановну потрясло, что у нас в России за год убиваются через аборты несколько миллионов младенцев. «Все наши беды — от этой невинной крови!».

Т.Мельникова