Интервью

Спартак Мишулин: «Людям надо говорить хорошие слова каждые пять минут»

... Я порадовалась за Спартака Васильевича, что есть у него настоящий друг и надежная семья; поняла, что главное в этот человеке — доброта и любовь к людям, и от души пожелала ему новых ролей в его родном театре, а нам новых встреч с любимым артистом.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Не уставай!!

"Однажды на лекции я услышала, что в женщине после сорока лет накапливается большая душевная усталость, даже у тех, у кого семьи благополучные. Женщина начинает метаться, сама того не осознавая, создает напряженную обстановку в семье. Иногда это даже кончается разводом. Я слушала лектора и думала: это про меня. У нас с мужем двое детей-подростков. Семья нормальная, даже, можно сказать, дружная была до недавнего времени. После сорока лет я почувствовала, что все меня не устраивает, все мне в тягость. Я мечтаю об одном: прийти домой — и чтоб никого дома не оказалось. Ну хоть бы сутки побыть одной! С другой стороны, я знаю, что без моих детей, без мужа мне не жить. Я молюсь, как умею, чтобы у них было все хорошо, и в то же время я сама создаю напряжение в семье. Вот ведь какая проблема, которой мучаются, по словам того лектора, все женщины в определенном возрасте."

Женский природный инстинкт вечной кормилицы-матери, кормящей дитя, жены, подающей еду мужу, требует, чтобы она отдавала. Традиционно нас так воспитывают, и инстинктивно мы сами жаждем давать тому, кто в этом нуждается, и по возможности немедленно. Это вечная история — женщина все по капле и все до капли отдает жаждущему, и очень редко ей отпускается время для себя самой, для покоя, для тишины, чтобы чаша снова наполнилась влагой до краев.

Вы можете спросить: ну и что? Что из того, что она расплещет себя до донышка, если это ее предназначение — отдавать?..

Тут мы встречаемся со странным парадоксом. Инстинктивно женщина нацелена на то, чтобы отдавать, но она протестует против того, чтобы раздавать себя крошечными порциями. Нет, пожалуй, вот как будет правильнее: женщина протестует не против того, чтобы отдавать себя помалу, она протестует против того, чтобы отдавать себя бесцельно. Мы боимся того, что наша энергия «уйдет в песок». Мы не видим результатов своего «отдавания» так конкретно, как мужчина видит в своей работе. В домашней работе у нас нет начальника, от которого мы могли бы ждать повышения и продвижения по службе, мы редко слышим похвалу и слова одобрения, чтобы почувствовать, что мы хорошо сработали. Если не считать детей, женское творчество так мало заметно, особенно в наши дни.

Ну можно ли назвать творчеством вечно запутанный клубок домашней поденщины, бесконечных дел и поручений и обрывков человеческих взаимоотношений? Трудно даже назвать это целенаправленной деятельностью, столько в этом во всем чисто механических действий. Скажем, во время войны, как ни трудна была жизнь, женское «отдава-ние» было целенаправленным, оно было необходимым. В наши дни нас больше не питает, не поддерживает ощущение большой цели и, потеряв это ощущение, мы чувствуем душевный голод. Не осознавая происхождение этого голода, мы стараемся заполнить пустоту бесконечными отвлекающими и развлекающими действиями и поступками. И вот внезапно обнаруживаем: родник пересох, колодец вычерпан.

Но даже и осмысленная, целенаправленная отдача требует компенсации. Если функция женщины отдавать, значит, где-то должен быть источник пополнения. Но где и какой?

«Это — уединение»,— говорит мне мой опыт. Каждый человек, каждая женщина должна хоть какое-то время в году проводить в уединении, какое-то время в течение недели и даже в течение дня. Боже мой, но как это трудно достижимо! Для некоторых это ну просто невыполнимо. У них нет дополнительных средств, чтобы потратить их на свой отдых, нет дополнительного времени, чтобы урвать от бесконечных домашних дел, не остается энергии после уборки, готовки, стирки, чтобы хоть час потратить на свое творческое уединение. Каждый работающий имеет выходной день раз в неделю и оплаченный отпуск раз в году. И только матери и домашние хозяйки являют собой тот единственный вид трудящихся, у которых нет регулярного отпуска. Они составляют огромный «безотпускной» класс людей. Они даже редко на это жалуются, видимо, не осознавая его необходимость.

Если бы женщина осознавала, что хотя бы один выходной и один час в день для себя самой — это ее законное требование, может быть, она бы изыскала возможности осуществить это. Но дело-то обстоит так, что женщина не считает такое требование оправданным, поэтому она так редко его и предъявляет. Встречаются ведь и такие, кто имеет и материальные возможности, и время могут для себя найти, и организовать свой отдых им хватило бы энергии. И все же они такой возможностью не пользуются. Вот отсюда и вытекает, что проблема это вовсе не чисто материальная, это больше всего вопрос внутреннего убеждения, чем чисто внешнего давления обстоятельств. Хотя от внешних обстоятельств никуда не денешься, и они все, безусловно, очень усложняют.

Современный мир не признает, не понимает необходимости побыть одному как для мужчины, так и для женщины. Если человек отведет время для делового свидания, похода к парикмахеру, встречу с друзьями, поход по магазинам, это время будет расценено как потраченное с необходимостью. Но если кто-нибудь скажет: «Я не смогу прийти к вам, потому что это мой час уединения», то его сочтут грубияном или эгоистом, или вообще чудаком.

Какая цена, между прочим, нашему веку, если желание побыть одному кажется подозрительным, если человек должен за это извиняться, оправдывать или скрывать, точно какой-то тайный порок!

На самом деле это один из самых важных для нас отрезков жизни — когда мы проводим время в уединении. Какие-то пружины внутри человеческого существа срабатывают только тогда, когда он находится наедине с собой.

Художник прекрасно знает: он должен быть наедине с собой, чтобы писать картину; писатель должен побыть один, чтобы собраться с мыслями; музыканту необходимо одиночество, чтобы писать музыку. А женщинам нужно побыть наедине со своей душой, чтобы вновь обрести самих себя, свою истинную суть. Она должна обрести внутреннюю тишину и покой.

Но только уединение само по себе — еще не полное решение вопроса. Проблема не только в том, чтобы обрести время для самой себя. Проблема в том, как, не нарушая собственной безостановочной активности, вызвать в душе ощущение покоя и тишины. В общем, проблема состоит в том, как питать душу. Потому что у женщины «пересыхает» душа, питания не хватает именно душе, а не физическому естеству. Физически женщина стала крепче по сравнению с прошлыми поколениями.

Физически мы что-то приобрели, но духовно, думается мне, мы много потеряли.

В прошедшие времена в жизни женщин действовали устойчивые силы, которые служили их целостности, независимо от того, сознавали они это или нет. Находились источники, которые питали женскую душу, независимо от того, сознательно или бессознательно к этим источникам прибегали. Уже одно то, что женщина проводила много времени внутри своего дома, давало ей некоторое уединение. Многие из ее домашних обязанностей располагали к спокойному, раздумчивому соединению себя в одно целое. У нее было много творческих задач. Печь хлеб, ткать полотно, делать заготовки на зиму, учить детишек и напевать им песенки — это все куда больше питало душу, чем закупать продукты в супермаркете или выполнять уборку с помощью различных механизмов. Со временем и ремесло, и искусство ушло из домашней работы, а поденщина осталась. В домашней работе, как и в других областях жизни, опустился занавес механизации и технизации между мыслью и рукой человека.

Раньше также и церковь служила этому внутреннему душевному объединению. Веками спокойный, никем и ничем не прерываемый час, проведенный в церковной молитве, помогал женщине собраться. Неудивительно, что она всегда была оплотом церкви. Тут были преимущества и собственной комнаты, и времени для себя самой, и тишина, и покой, все собранные в одно и к тому же освященные одобрением семьи и общества. Тут уже никто не мог нарушить гармонию бесцеремонным возгласом: «Мама!», «Жена!», «Хозяйка!». Здесь женщина полностью и глубинно была вся собрана в одно целое, а не расщеплена на тысячу разнообразных функций. Здесь она целиком могла отдавать себя в молитве, в священнодействии, в причастии и также быть целиком принятой. И в этой отдаче, и в этом приятии она как бы обновлялась, ее родники наполнялись вновь.

Церковь и до сих пор является такой централизующей личность силой как для женщин, так и для мужчин, может, сейчас это особенно нужно человеку, о чем говорит возросшее количество людей, посещающих церковь. Но те, кто посещает церковь сегодня, готовые отдавать себя и воспринимать благую весть, прежние ли они? Наш повседневный быт не готовит нас к созерцанию. Может ли один час в неделю, проведенный в церкви, хоть он и дает много, противостоять тем бесконечным часам задерганности, из которых состоит наша жизнь?

Если бы мы имели хотя бы один час созерцания и покоя у себя дома, то, может быть, мы бы были больше готовы к этому часу в церкви и тогда сумели бы почувствовать себя обновленными более полно. Потому что это желание обновления все еще живет в нас. Желание, чтобы нас принимали целиком, чтобы нас воспринимали как индивидуальность, а не набор функций, желание отдавать себя целиком и отдавать не бесцельно преследует нас постоянно и ошибочно вгоняет нас во все новые и новые виды бессмысленной как бы деятельности или в иллюзорные любовные истории, или заставляет искать убежища в больницах и докторских кабинетах.

Решение, конечно же, не заключается в том, чтобы вернуться назад, чтобы снова дать женщине в руки метелку или иглу. Всякие домашние приспособления, безусловно, сберегают и время, и силы. Но нам не найти решения этой проблемы, покуда мы не перестанем погружать себя во все новые и новые бесцельные занятия, чтобы приобретать и приобретать предметы, которые вроде бы облегчают жизнь, а на самом деле отягощают ее, чтобы накапливать и накапливать вещи, которыми у нас не хватает времени воспользоваться или им порадоваться и которые всего лишь призваны заполнить пустоту.

Другими словами, решение не в лихорадочной погоне за все новыми центробежными видами активности, которые в конечном итоге приводят только к душевной раздерганности. Жизнь современной женщины все больше и больше приближается к тому состоянию, которое Уильям Джеймс определяет немецким словом «церрисснхайт» — разо-дранность. Не может же она, в самом деле, постоянно жить в этом состоянии разодранности. В конце концов она распадется на тысячу мелких кусочков. Женщина для своего спасения, наоборот, должна сознательно поощрять в себе занятия, которые противостояли бы центробежным силам сегодняшних дней. Спокойная минутка, размышление, молитва, музыка, то, что не способствует разодранности,— такого рода работа или учеба, или чтение соответствующих книг. Занятие может быть или физическим, или интеллектуальным, или творческим — каким угодно, но исходящим от нее самой, а не навязанным ей извне. Это необязательно должна быть какая-нибудь огромная работа или поставленная перед собой колоссальная задача. Но это должно быть обязательно своим собственным. Составить поутру букет, например, это может дать ощущение покоя на весь забитый делами день. Или написать несколько стихотворных строк. Или прочитать молитву. Тут важно одно — чтобы человек был на какое-то время внутренне сосредоточен.

Женщина должна стать первооткрывателем на пути уединения, чтобы черпать силу внутри себя. В известном смысле женщина всегда была первопроходцем. У нее было меньше возможностей (если не говорить о последнем поколении) укрыться во внешней деятельности. Сами ограничения в ее жизни заставляли ее обратить свои взгляды внутрь себя. И благодаря этому взгляду вовнутрь она и обретала внутреннюю опору, которую мужчина, поглощенный деятельностью вовне, находил не так уж часто. Но в последнее время благодаря нашим усилиям эмансипироваться и доказать свое равенство с мужчиной мы, как и должно было случиться, оказались втянутыми в соревнование с ним, в его внешнюю деятельность, и при этом пренебрегли своими внутренними родниками.

Почему мы соблазнились, почему променяли вечную исконную силу женщины на временную, эфемерную силу мужчины?..

Ирина ТОКМАКОВА