Интервью

Клара Новикова: "Для меня нет запретных тем"

Раньше мне казалось, что, если целый вечер выступает один артист разговорного жанра,— это скучновато. Но на концерте Клары Новиковой убедилась, насколько была не права. Как она умеет общаться с залом! Да и зал, казалось, превратился в единое целое, внимал артистке, затаив дыхание. И смеялся, просто до изнеможения.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Деревня должна поменять веру.

Нет ничего проще, чем создать в нашей стране изобилие продуктов. Можно сказать, пустяковое дело. Государство, власть раздают землю тем, кто хочет. Бесплатно или в рассрочку — лучше бесплатно! Ради жеста! Ради привлечения внимания! — тракторы, комбайны, удобрения, все необходимое. И через несколько месяцев, к следующей осени жди первый большой урожай, много молока и мяса. А там, глядя на самых смелых, потянутся и другие, не такие решительные — и настанет у нас изобилие...

Я серьезно: все это будет, как только страна из казарменно-колхозно-совхозной станет фермерской, как и в прочих цивилизованных странах. Но вот в чем загвоздка: до него, до вольного фермерства, надо еще дойти. А каким путем? Как? Где та дорожка? Конечно, проще всего это сделать самому государству, самим властям, но им коммунистические принципы дороже наших вульгарных желудков. Спасибо, хоть за слово «фермер» в кутузку не сажают.

Так как же быть? Пока вижу один ответ: путь к фермерству — параллельно и на базе ныне существующих хозяйств. Начинать надо с аренды, которая уже есть. Привлекать, перетягивать на свою сторону директоров и председателей, а не делать из них врагов. Многие, очень многие из них не начальственный паек потребляют, а действительно крутятся как белки в колесе, работают на износ. Но они не виноваты, что сам наш аграрный механизм мертворожденный.

Дальновидные руководители хозяйств решительно вводят аренду, видя в том собственное спасение. Никого не надо понуждать, арендатор сам погоняет себя двадцать четыре часа в сутки, а совхоз благополучно присваивает большую часть его труда. Понятно, при таких условиях совхозы никогда не отпустят арендатора, вцепятся в него и будут держать. Но ведь и арендаторы со временем окрепнут, обрастут связями: они и сейчас все сами делают, сами достают. Да и больше их станет, они наладят и уже налаживают свою структуру, параллельную государственной, свой профсоюз, наконец, рано или поздно изменится общественное мнение. Не наше, городское, а — сельское. Если нынешние отцы и матери видят в арендаторах ловчил и хапуг, то их дети — просто богатых людей, умеющих работать и жить, и тоже захотят быть такими, как они... Одним словом, в известный момент арендаторов уже будет не удержать в неволе — и фермерство у нас возникнет как бы само собой, естественным путем.

Но это — путь достаточно долгий, постепенный. А хочется — сразу. И мне тоже.

Как .это сделать? Допустим, дали мне фермерский патент. Ладно, скотину откармливать на подворье еще можно, иные и сейчас до сотни голов держат. А как пшеницу на сотне гектаров выращивать или кукурузу на силос? Зябь пахать — мощный трактор нужен. Культивировать, сеять, косить на свал, подбирать, молотить — чем? Хранить зерно, сушить — где?

Ау, есть кто живой, кто поможет, кто слышит? Начальство, конечно, слышит и отвечает: ты хотел земли, голубчик, так получи ее и колупайся сам.

Конечно, я несколько утрирую. Человек, решившийся на владение землей, кое-что имеет: крепкие, умелые руки, небольшую денежку, знакомства, без которых сразу пропадешь, и — характер, спокойный и непрошибаемый. Иначе — не выжить.

Но все же, все же... Есть ли у нас, у тех, кто писал о кризисе колхозно-совхозной системы и призывал к вольному фермерству, есть ли у нас что-то конкретное, кроме этих общих слов? А то ведь действительно получается, что бросили идею, призвали, а там, дорогие крестьяне, выплывайте как хотите, пусть выживет сильнейший — так, что ли?

Разработана ли нашими учеными-демократами хотя бы примерная модель фермерского района, округа? Наверное, разработана. Только я пока не знаю, не видел, не читал. Наверное, в этой модели все должно начинаться с некоего окружного филиала Фермерского банка. Или — какого другого. Сейчас у нас появилось множество банков, но хоть один из них вкладывает средства в землю?

Допустим, ссуда получена, куплена или взята в кредит техника. Теперь округу необходима своя ремонтная база, центр обслуживания. Свой, независимый, частный или акционерный, в крайнем случае — арендный. Связанный с фермерами договорами, всем им обязанный и несущий нешуточную ответственность перед ними. Чтобы ремонтники к крестьянину по первому вызову мчались. Да не просто ремонтировать, а имели бы парк подстраховки, чтобы тотчас заменить забарахлившую в поле машину на исправную. Да и сам ремонт, наверное, должен быть другим. У нас ведь как: из-за одной поломки иногда полкомбайна разбирают, пока узнают, что и где стряслось. А когда счет пойдет на живые, личные деньги — фермер за глупость слесарей платить не будет. Значит, нужны диагностические средства, а много ли их сейчас даже в нашем всемогущем государственном секторе?

А система скупки и продажи? Она венчает все труды. Можно, конечно, заключить договоры со службой госзакупок. Но!.. Во-первых, им дадут инструкцию, да и сами они, по доброй воле, долго еще будут видеть в «частнике» врага, которого родное государство не удушило вовремя по недосмотру. Во-вторых, рассчитывать на государство — последнее дело, и, в-третьих, нынешнее поколение госслужащих, не одно десятилетие продремавших за скудную зарплату, уже не может, не умеет крутиться, на корню загубит все, что вырастил фермер. Значит, надо создавать торгово-закупочные кооперативы.

Безусловно необходим мозговой центр — окружной или районный консультационный кооператив,— в котором соберутся лучшие агрономы, зоотехники, ветврачи, инженеры. Это в совхозах и колхозах у нас по всей стране одинаково пашут и одинаково сеют. А как только земля станет моей, тотчас же выяснится, что не в области или республике, а в каждом районе есть свои микрозоны, свой характер почв, а значит, нужна особая технология. И это тем более важно, что нынешние крестьяне — всего лишь механизаторы, исполнители. Своего опыта нет, знаний — тоже не в избытке. Но они хотят знать, жаждут, правда эта неутоленная жажда иногда рождает странные, даже опасные мифы. Скажем, в Большой Малышке, в деревне, где я часто бываю, возникла новая теория земледелия. Я не шучу. Хотя она не новая — старая. Мужики-арендаторы требуют дать им плуги и желают пахать землю с оборотом пласта. Понимаете, Александр Иванович Бараев жизнь положил, чтобы защитить землю от ветровой эрозии, чтобы доказать очевидное — губительность для нее оборота пласта. И убедил, да и не только он,— страшные пыльные бури раскрыли глаза многим твердолобым. А моим приятелям-механизаторам из Большой Малышки все это «до фени»: вынь да положь им плуги с отвалом. И что ни говорит им директор, блестящий специалист, знающий человек,— не верят. Потому что он — начальство.

Вот как бывает!

И наконец, необходима стратегия, большая идея, которую должны родить опять же мозговые центры. Загляд в будущее. В далекое, а может, и вовсе близкое. Потому как жизнь конкретна, она и требует конкретных решений.

Например, в Сибири и Казахстане на больших площадях хлеба убирают раздельно, в два этапа: вначале их косят на свал, укладывают в валки, а потом комбайны начинают подбор и обмолот.

Комбайн — это завод на колесах. А косовица — дело в общем-то примитивное. Зачем гонять по полям, бить, гробить на косовице целые заводы — сие как было, так и осталось тайной, ведь уложить хлеб в валки может самый простой и дешевый механизм — жатка. Но их-то у нас и не хватает.

Теперь — сам принцип. Дозревание хлеба в валках — это идеал, голубая мечта. Осень короткая. Начинаются дожди, комбайны вязнут в раскисших полях. Аврал! На миллионы гектаров выходят люди с вилами, начинают ворошить, переворачивать валки, но хлеб все равно прорастает, вымокает, не вымолачивается, уходит в полову. Это не жатва, а самая настоящая, как у нас говорят, битва. С хлебом. Изнурительная, ежегодная.

А может быть, следует вернуться к нашему, российскому способу уборки? Скосить хлеба, а потом свезти их в гумно, под крышу. А там уже молотить не спеша, каждое зернышко вымолачивать, хоть всю зиму, не думая о непогоде, не уродуя машины на наших полях, не оглашая страну ревом моторов и матом воспаленных от бессонницы механизаторов.

Поделился этой простой мыслью (кстати, она и многим ученым, конструкторам в голову приходила) с одним директором совхоза, а он в ответ: ого, это ж какие сараи-ангары надо построить, где такие средства взять? Конечно, возвести крышу над выращенным зерном — это сложно. Да и зачем колхозу или совхозу это надо, когда за ним — вся мощь системы, дармовые, из нашего кармана, миллиарды рублей, когда по приказу через всю страну, с Украины в Сибирь и Казахстан летят эшелоны с тысячами комбайнов и механизаторов, а потом обратно... А то, что их «битвы» ежегодно приносят стране 160 миллиардов рублей убытка, который наши правители лицемерно называют дотацией и который покрывается из нашего — надо, наконец, нам понять! — нашего кармана,— об этом не задумываются.

Фермер — будет думать. Ему 160 миллиардов ежегодно никто не даст.

Наверное, все это, и еще многое другое, что нам, простым обывателям, неведомо, должна охватывать некая современная теория перехода к фермерству, некая модель фермерского округа. Но ее же нет! Есть отдельные высказывания, даже разработки, но модели, теории как факта общественной жизни нет — вот в чем загвоздка! Пока ее не будут знать, обсуждать и понимать доярки и механизаторы, зоотехники и агрономы, можно с уверенностью говорить, что ее нет.

Нужна целенаправленная, серьезная пропаганда, которая рассеет мрак в головах людей. Боюсь, месяцы, а то и годы надо писать из номера в номер, из брошюры в брошюру, круглосуточно вещать по ТВ о жизни наших и голландских фермеров, чтобы хоть как-то повлиять на ту жизнь, которая «текет» сама по себе. А без нее. без той жизни, без тех людей все разговоры — сотрясение воздуха, да и мало кто из современных крестьян готов стать предпринимателем...

Деревня должна поменять веру, но мы не только не помогаем, а даже мешаем этому. Духовные наследники коллективизаторов и продотрядовцев, контора, даже часть интеллигенции чуть ли не воспевают прелести колхозно-совхозного хомута. Почему? Чего боятся?

Суть в том, что все они осознали, увидели, почувствовали: это будет не просто одна из реформ, это — потрясение основ. С правом владения землей изменится весь фундамент общества, государства, всей экономической системы, жизни. Они сразу поняли: дай сегодня мужику землю — завтра он разбогатеет, послезавтра начнет разъезжать на «мерседесах», а после-послезавтра «пошлет подальше всех начальников. Вот это их никак не устраивает. А я бы хотел пожить в своей более или менее богатой стране, с ухоженными полями, с чистенькими городами и деревнями, где околицы не завалены суперфосфатом, ржавыми боронами и бетонными плитами с торчащей арматурой...

Так что разговор о земле и воле — главный. От него зависит вся наша жизнь.

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ