Деревня должна поменять веру.

Нет ничего проще, чем создать в нашей стране изобилие продуктов. Можно сказать, пустяковое дело. Государство, власть раздают землю тем, кто хочет. Бесплатно или в рассрочку — лучше бесплатно! Ради жеста! Ради привлечения внимания! — тракторы, комбайны, удобрения, все необходимое. И через несколько месяцев, к следующей осени жди первый большой урожай, много молока и мяса. А там, глядя на самых смелых, потянутся и другие, не такие решительные — и настанет у нас изобилие...

Я серьезно: все это будет, как только страна из казарменно-колхозно-совхозной станет фермерской, как и в прочих цивилизованных странах. Но вот в чем загвоздка: до него, до вольного фермерства, надо еще дойти. А каким путем? Как? Где та дорожка? Конечно, проще всего это сделать самому государству, самим властям, но им коммунистические принципы дороже наших вульгарных желудков. Спасибо, хоть за слово «фермер» в кутузку не сажают.

Так как же быть? Пока вижу один ответ: путь к фермерству — параллельно и на базе ныне существующих хозяйств. Начинать надо с аренды, которая уже есть. Привлекать, перетягивать на свою сторону директоров и председателей, а не делать из них врагов. Многие, очень многие из них не начальственный паек потребляют, а действительно крутятся как белки в колесе, работают на износ. Но они не виноваты, что сам наш аграрный механизм мертворожденный.

Дальновидные руководители хозяйств решительно вводят аренду, видя в том собственное спасение. Никого не надо понуждать, арендатор сам погоняет себя двадцать четыре часа в сутки, а совхоз благополучно присваивает большую часть его труда. Понятно, при таких условиях совхозы никогда не отпустят арендатора, вцепятся в него и будут держать. Но ведь и арендаторы со временем окрепнут, обрастут связями: они и сейчас все сами делают, сами достают. Да и больше их станет, они наладят и уже налаживают свою структуру, параллельную государственной, свой профсоюз, наконец, рано или поздно изменится общественное мнение. Не наше, городское, а — сельское. Если нынешние отцы и матери видят в арендаторах ловчил и хапуг, то их дети — просто богатых людей, умеющих работать и жить, и тоже захотят быть такими, как они... Одним словом, в известный момент арендаторов уже будет не удержать в неволе — и фермерство у нас возникнет как бы само собой, естественным путем.

Но это — путь достаточно долгий, постепенный. А хочется — сразу. И мне тоже.

Как .это сделать? Допустим, дали мне фермерский патент. Ладно, скотину откармливать на подворье еще можно, иные и сейчас до сотни голов держат. А как пшеницу на сотне гектаров выращивать или кукурузу на силос? Зябь пахать — мощный трактор нужен. Культивировать, сеять, косить на свал, подбирать, молотить — чем? Хранить зерно, сушить — где?

Ау, есть кто живой, кто поможет, кто слышит? Начальство, конечно, слышит и отвечает: ты хотел земли, голубчик, так получи ее и колупайся сам.

Конечно, я несколько утрирую. Человек, решившийся на владение землей, кое-что имеет: крепкие, умелые руки, небольшую денежку, знакомства, без которых сразу пропадешь, и — характер, спокойный и непрошибаемый. Иначе — не выжить.

Но все же, все же... Есть ли у нас, у тех, кто писал о кризисе колхозно-совхозной системы и призывал к вольному фермерству, есть ли у нас что-то конкретное, кроме этих общих слов? А то ведь действительно получается, что бросили идею, призвали, а там, дорогие крестьяне, выплывайте как хотите, пусть выживет сильнейший — так, что ли?

Разработана ли нашими учеными-демократами хотя бы примерная модель фермерского района, округа? Наверное, разработана. Только я пока не знаю, не видел, не читал. Наверное, в этой модели все должно начинаться с некоего окружного филиала Фермерского банка. Или — какого другого. Сейчас у нас появилось множество банков, но хоть один из них вкладывает средства в землю?

Допустим, ссуда получена, куплена или взята в кредит техника. Теперь округу необходима своя ремонтная база, центр обслуживания. Свой, независимый, частный или акционерный, в крайнем случае — арендный. Связанный с фермерами договорами, всем им обязанный и несущий нешуточную ответственность перед ними. Чтобы ремонтники к крестьянину по первому вызову мчались. Да не просто ремонтировать, а имели бы парк подстраховки, чтобы тотчас заменить забарахлившую в поле машину на исправную. Да и сам ремонт, наверное, должен быть другим. У нас ведь как: из-за одной поломки иногда полкомбайна разбирают, пока узнают, что и где стряслось. А когда счет пойдет на живые, личные деньги — фермер за глупость слесарей платить не будет. Значит, нужны диагностические средства, а много ли их сейчас даже в нашем всемогущем государственном секторе?

А система скупки и продажи? Она венчает все труды. Можно, конечно, заключить договоры со службой госзакупок. Но!.. Во-первых, им дадут инструкцию, да и сами они, по доброй воле, долго еще будут видеть в «частнике» врага, которого родное государство не удушило вовремя по недосмотру. Во-вторых, рассчитывать на государство — последнее дело, и, в-третьих, нынешнее поколение госслужащих, не одно десятилетие продремавших за скудную зарплату, уже не может, не умеет крутиться, на корню загубит все, что вырастил фермер. Значит, надо создавать торгово-закупочные кооперативы.

Безусловно необходим мозговой центр — окружной или районный консультационный кооператив,— в котором соберутся лучшие агрономы, зоотехники, ветврачи, инженеры. Это в совхозах и колхозах у нас по всей стране одинаково пашут и одинаково сеют. А как только земля станет моей, тотчас же выяснится, что не в области или республике, а в каждом районе есть свои микрозоны, свой характер почв, а значит, нужна особая технология. И это тем более важно, что нынешние крестьяне — всего лишь механизаторы, исполнители. Своего опыта нет, знаний — тоже не в избытке. Но они хотят знать, жаждут, правда эта неутоленная жажда иногда рождает странные, даже опасные мифы. Скажем, в Большой Малышке, в деревне, где я часто бываю, возникла новая теория земледелия. Я не шучу. Хотя она не новая — старая. Мужики-арендаторы требуют дать им плуги и желают пахать землю с оборотом пласта. Понимаете, Александр Иванович Бараев жизнь положил, чтобы защитить землю от ветровой эрозии, чтобы доказать очевидное — губительность для нее оборота пласта. И убедил, да и не только он,— страшные пыльные бури раскрыли глаза многим твердолобым. А моим приятелям-механизаторам из Большой Малышки все это «до фени»: вынь да положь им плуги с отвалом. И что ни говорит им директор, блестящий специалист, знающий человек,— не верят. Потому что он — начальство.

Вот как бывает!

И наконец, необходима стратегия, большая идея, которую должны родить опять же мозговые центры. Загляд в будущее. В далекое, а может, и вовсе близкое. Потому как жизнь конкретна, она и требует конкретных решений.

Например, в Сибири и Казахстане на больших площадях хлеба убирают раздельно, в два этапа: вначале их косят на свал, укладывают в валки, а потом комбайны начинают подбор и обмолот.

Комбайн — это завод на колесах. А косовица — дело в общем-то примитивное. Зачем гонять по полям, бить, гробить на косовице целые заводы — сие как было, так и осталось тайной, ведь уложить хлеб в валки может самый простой и дешевый механизм — жатка. Но их-то у нас и не хватает.

Теперь — сам принцип. Дозревание хлеба в валках — это идеал, голубая мечта. Осень короткая. Начинаются дожди, комбайны вязнут в раскисших полях. Аврал! На миллионы гектаров выходят люди с вилами, начинают ворошить, переворачивать валки, но хлеб все равно прорастает, вымокает, не вымолачивается, уходит в полову. Это не жатва, а самая настоящая, как у нас говорят, битва. С хлебом. Изнурительная, ежегодная.

А может быть, следует вернуться к нашему, российскому способу уборки? Скосить хлеба, а потом свезти их в гумно, под крышу. А там уже молотить не спеша, каждое зернышко вымолачивать, хоть всю зиму, не думая о непогоде, не уродуя машины на наших полях, не оглашая страну ревом моторов и матом воспаленных от бессонницы механизаторов.

Поделился этой простой мыслью (кстати, она и многим ученым, конструкторам в голову приходила) с одним директором совхоза, а он в ответ: ого, это ж какие сараи-ангары надо построить, где такие средства взять? Конечно, возвести крышу над выращенным зерном — это сложно. Да и зачем колхозу или совхозу это надо, когда за ним — вся мощь системы, дармовые, из нашего кармана, миллиарды рублей, когда по приказу через всю страну, с Украины в Сибирь и Казахстан летят эшелоны с тысячами комбайнов и механизаторов, а потом обратно... А то, что их «битвы» ежегодно приносят стране 160 миллиардов рублей убытка, который наши правители лицемерно называют дотацией и который покрывается из нашего — надо, наконец, нам понять! — нашего кармана,— об этом не задумываются.

Фермер — будет думать. Ему 160 миллиардов ежегодно никто не даст.

Наверное, все это, и еще многое другое, что нам, простым обывателям, неведомо, должна охватывать некая современная теория перехода к фермерству, некая модель фермерского округа. Но ее же нет! Есть отдельные высказывания, даже разработки, но модели, теории как факта общественной жизни нет — вот в чем загвоздка! Пока ее не будут знать, обсуждать и понимать доярки и механизаторы, зоотехники и агрономы, можно с уверенностью говорить, что ее нет.

Нужна целенаправленная, серьезная пропаганда, которая рассеет мрак в головах людей. Боюсь, месяцы, а то и годы надо писать из номера в номер, из брошюры в брошюру, круглосуточно вещать по ТВ о жизни наших и голландских фермеров, чтобы хоть как-то повлиять на ту жизнь, которая «текет» сама по себе. А без нее. без той жизни, без тех людей все разговоры — сотрясение воздуха, да и мало кто из современных крестьян готов стать предпринимателем...

Деревня должна поменять веру, но мы не только не помогаем, а даже мешаем этому. Духовные наследники коллективизаторов и продотрядовцев, контора, даже часть интеллигенции чуть ли не воспевают прелести колхозно-совхозного хомута. Почему? Чего боятся?

Суть в том, что все они осознали, увидели, почувствовали: это будет не просто одна из реформ, это — потрясение основ. С правом владения землей изменится весь фундамент общества, государства, всей экономической системы, жизни. Они сразу поняли: дай сегодня мужику землю — завтра он разбогатеет, послезавтра начнет разъезжать на «мерседесах», а после-послезавтра «пошлет подальше всех начальников. Вот это их никак не устраивает. А я бы хотел пожить в своей более или менее богатой стране, с ухоженными полями, с чистенькими городами и деревнями, где околицы не завалены суперфосфатом, ржавыми боронами и бетонными плитами с торчащей арматурой...

Так что разговор о земле и воле — главный. От него зависит вся наша жизнь.

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ