Интервью

Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»

Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Чужой среди своих.

На трибуну седьмого съезда журналистов СССР он поднялся одним из первых и заявил, что попросил слово как безработный газетчик. Несмотря на строгий регламент, делегаты добавили ему время для выступления, потому что рассказывал Харченко о случае в наше время довольно типичном: как расправились с ним районные власти за критику.

Еще прежде чем попал в Драбово, услышал в Черкасске, походив по разным областным инстанциям, много нелестного о Харченко. Черной краски не жалели ни в местной организации Союза журналистов Украины, ни тем более в обкоме партии.

По рассказам выходило, что Сергей Николаевич Харченко — человек с непомерными амбициями, склочник, завзятый жалобщик. При проверках же выясняется, что жалобы его, как правило, выеденного яйца не стоят. Но к добрым советам и увещеваниям прекратить писанину он не прислушивается. И звучало в тех рассказах недоумение, даже обида: что, мол, человеку надо, чего ему неймется? И вообще, все ли у Харченко в порядке с головой? — такие намеки тоже приходилось слышать.

Ну разве может нормальный человек, почти два десятка лет состоявший в номенклатурной обойме района, в недалеком прошлом ответственный работник райкома партии, ни с того ни с сего вдруг взять да и обрушиться на систему, которая его поила и кормила, не обходила разными благами?

В самом Драбово почти все, с кем довелось беседовать, кроме рядовых сотрудников газеты «Прапор Жовтня», где до недавнего времени работал Сергей Николаевич Харченко, к портрету «отщепенца» добавляли еще более мрачные штрихи. Особенно усердствовал председатель парткомиссии Николай Иванович Ткаченко, знающий Харченко, как он сам заявил, чуть ли не с пеленок, вместе еще в райкоме начинали.

В отличие от областных обличителей, набрасывавших «портрет» Харченко общими, широкими мазками, драбовские «доброжелатели» дополняли картину его падения конкретными фактами. Поднабралось их порядком. Еще когда стоял у кормила партийной власти,— а был Харченко заворготделом райкома,— все кадры в руках держал, пользуясь положением, «надавил» на одного из председателей колхоза, чтобы тот запродал родственнику легковую машину, «отхватил себе четырехкомнатную квартиру в новом доме», «с должности замполита в милиции вылетел по пьяному делу», с партийным выговором. А тут смотри, каким правдолюбцем стал. И не так машины в районе распределяют — начальству без очереди дают, и особняки себе строят, и ремонтируют за районный кошт, перемены всячески тормозят административными методами...

— Отыскал в чужом глазу соринку, а в своем бревна не видит,— подытожил нашу беседу Ткаченко,— Не видит, сколько в районе за последние десять лет понастроено — и дома жилые, и дворец культуры. И сам район в первую пятерку по области вышел. Это ли не заслуга партии, которую нынче хаят кому не лень?.. Хорошо, что таких, как Харченко, в Драбове раз-два и обчелся. Людям не до митингов, сев вот на носу, а ни запчастей, ни горючего. Вообще, никакого порядка в державе! А все отчего? Дали волю всяким болтунам...

И, наливаясь «праведным гневом», председатель парткомиссии все непорядки и нехватки стал объяснять «разгулом демократии», обрушился на «руховцев», а заодно и на Попова, Собчака и Ельцина, от которых, по его твердому убеждению, все беды, и давно бы пора поставить их на место...

Вот такой неожиданный поворот приняла наша беседа. Вроде бы и не по делу было отступление от темы, а все же многое объясняло.

Редактор «Прапора Жовтня» Николай Николаевич Комнатный, человек еще молодой и потому меньше искушенный в политических играх, был откровеннее. О темных пятнах в биографии своего бывшего коллеги особо не распространялся. Больше напирал на его пренебрежение служебными обязанностями: «слабо освещал на страницах газеты жизнь партийных организаций», «оторвался от выборного актива». Ну, подумайте, недоумевал редактор, как Харченко мог оставаться на своей должности, если встал в оппозицию райкому партии, с «руховцами» связался. Он, редактор, гонения на Харченко не устраивал, просто выполнил волю партийного собрания и бюро райкома партии...

И все же как бы и кто бы ни поливал Харченко грязью, сколько бы ни убеждал в его профнепригодности, концы с концами не вязались. Настораживало прежде всего то, что все грехи, приписываемые Харченко, относились к временам давно минувшим, за которые он, кстати говоря, расплатился сполна. Их было кому-то выгодно вытащить сегодня на свет божий, приукрасить, преподать в устрашающем виде.

Не стоило труда выяснить, что с момента прихода в газету, а случилось это в 1983 году, несмотря даже на скандальное увольнение из милиции, собратья по номенклатуре не оставляли «проходимца и склочника» в беде. Он быстро продвинулся из простых корреспондентов в заведующие отделом партийной жизни, а потом и в заместители редактора райгазеты. Ему, «завзятому интригану, очернителю всех и вся», была доверена высокая честь отредактировать, а проще говоря, написать книгу «Быть хозяином на земле», автором которой числился сам первый секретарь Драбовского райкома партии Зубко.

Он посягнул на «святая святых» — сравнил средние заработки рабочих, колхозников, учителей с окладами партийных и советских работников которые недавно были повышены. Обвинил секретарей райкома, райисполкомовских начальников в злоупотреблении служебным положением, в их приверженности к командно-административному стилю работы. И это после всех комиссий, разбирательств, разъяснений и увещеваний! Как тут можно было стерпеть?!

Дальнейшие события развивались по жестким и неумолимым правилам аппаратных «игр»: наступление на «отщепенца», возмутителя драбовского спокойствия развернулось «по всему фронту». Стоит лишь только сопоставить некоторые даты, чтобы убедиться в том, что это была расправа за инакомыслие, непослушание. И как ни стараются теперь в Драбове спрятать концы в воду, сделать это непросто. Уж слишком в открытую, не стесняясь действовали местные власти, уверенные, что все им сойдет с рук. Даже не попытались придать делу хоть какую-то видимость законности, вести его потоньше, похитрее... Нет, действовали как в старые «добрые» времена своей безраздельной власти. И эта живучесть, непотопляемость «системы», пожалуй, самое страшное во всей этой истории с Харченко.

Уже в мае, сразу после партконференции, редактор стал препятствовать публикации некоторых материалов Харченко, а критическим вообще перекрыл доступ на страницы газеты, объясняя это тем, что факты в них не проверены или необъективны. В июне в ЦК Компартии Украины поступили из района письма от пенсионера М. И. Занузданного, директоров совхозов и председателей колхозов района. Все они словно написаны под копирку: перечисляются извлеченные из архива «грехи» Харченко и выражается просьба — оградить руководителей района, актив от шельмования, не принимать во внимание ложные-де «сигналы».

В Киеве эта просьба нашла понимание. Никаких комиссий в Драбово больше не направляли, а письма переслали в обком партии, оттуда, как водится, их переправили в райком, который не замедлил передать их для рассмотрения и принятия мер в первичную парторганизацию редакции.

За то время, что проводилась эта многоходовая операция, Харченко еще раз «отличился», что подлило масла в огонь. Не имея возможности выступить в своей газете, он посмел опубликовать разоблачительные статьи в областной газете «Молодь Черкасщины» (под вызывающей шапкой: «О чем «районка» не напишет»). И что больше всего возмутило местную партийную власть — в «Народной газете». В этих статьях Харченко рассказал о нарушениях закона при распределении квартир в районе, мытарствах инвалидов и участников войны, очередь которых на жилье годами не продвигается. А в то же самое время заведующий райфинотделом Н. С. Шыятенко, имея собственный дом в соседнем районе, сумел не только получить благоустроенную квартиру в специально отстроенном особняке, но и по подложным документам прописать в нее своего сына, живущего и работающего далеко от Драбова.

Кстати, о «необъективности и предвзятости» в статьях Харченко — именно по этой причине они были отвергнуты редактором районной газеты. Прокуратура опротестовала решение исполкома о выделении квартиры Шыятенко, а когда ей не подчинились, дело было рассмотрено в областном суде, протест прокурора поддержан, вынесено частное определение по фактам нарушения закона. Пришлось Шыятенко выселяться из квартиры. Но это мало смутило тех, кто решил во что бы то ни стало расправиться с Харченко.

После появления статьи в «Народной газете» спешно состоялось партийное собрание в редакции. Настолько спешно, что пришлось даже секретаря парторганизации вызвать из отпуска. Председатель парткомиссии, уже знакомый нам Ткаченко, зачитал письма, поступившие в ЦК. Кое у кого из коммунистов возникли сомнения об удивительной схожести этих писем, но на это не обратили внимания. Как и на заявление наивного Харченко, что разбирательство идет с нарушением устава партии: не создана комиссия, с ним предварительно не беседовали...

Да, собственно, о письмах тут же забыли. Редактор разразился пространной речью. Он-де, к своему удивлению, только сейчас обнаружил, что Сергей Николаевич не выполняет своих служебных обязанностей, плохо освещает жизнь партийных организаций, оторвался от актива,

И все же собрание уготованной ему роли до конца не выполнило. Решено было объявить Харченко выговор и просить райком рассмотреть вопрос о его пребывании в должности заведующего отделом партийной жизни и заместителя редактора.

Такой исход дела райком не устроил. Надо было Харченко не только работы лишить, но и выгнать из партии. Что и было сделано на следующем партийном собрании. Вслед за этим бюро райкома подвело черту в деле теперь уже бывшего коммуниста Харченко.

Редактор не замедлил издать приказ, в котором не удосужился даже привести статью КЗОТа, по которой увольнял «провинившегося» работника. О трудовых нарушениях в приказе говорилось вскользь, больше приводились политические мотивы увольнения, опирающиеся на решение бюро райкома.

Прокурор области опротестовал приказ. Пришлось вносить в него изменения, притянуть за уши статью КЗОТа УССР. Появились в нем ничем не подтвержденные обвинения в «безответственном и систематическом невыполнении прямых обязанностей, регулярном нарушении трудовой дисциплины, нереагировании на все замечания». Ну и подробно описано в приказе, за что уволен Харченко на самом деле: за «оппозицию РК партии, идейное размежевание с РК партии, клевету в прессе на коммунистов, использование ее в корыстных целях, необъективность, предвзятость в подготовке принципиальных материалов к печати...» А если сказать коротко и прямо — за политические убеждения и инакомыслие, за то, что посмел критиковать начальство.

Говорилось уже о наивности Харченко, его слепой вере в букву партийного устава. Иначе чем объяснишь такое поведение человека, который не один год проработал в партийных органах и, казалось бы, должен был усвоить, что многое решается не по уставным нормам и не по закону, а по праву сильного — того, кто стоит у власти.

Наивностью да еще правовой неграмотностью (общая наша беда) отличались и дальнейшие попытки Сергея Николаевича добиться справедливости. Вместо того чтобы сразу обратиться в суд с иском о незаконном увольнении, а вопрос о партийности решать в апелляционном порядке, он принялся писать жалобы во все инстанции. Почти в сорок разных организаций обращался бедолага: в профсоюзные и партийные органы, в республиканские и центральные газеты и журналы... Большинство его жалоб оставались без ответа, в лучшем случае ему сообщали, что пересланы они на место — в район или область для принятия мер. Там его письма попадали в «долгий ящик» и вызывали лишь усмешки...

И только совсем недавно обратился Харченко с иском в районный суд. Тот, конечно же, не принял дело к рассмотрению. Не каждый судья, хоть мы и объявили о строительстве правового государства, осмелится пойти наперекор райкому. Впрочем и обиженные Харченко партийные работники, обвиняющие его в клевете и наветах, не подали на него в суд, а расправились по-своему, привычными методами.

Областной прокурор опротестовал решение районного суда об отказе в иске, а областной суд, рассмотрев протест, удовлетворил его и вынес определение, которым обязал суд соседнего с Драбовским Золотоношского района принять иск Харченко к производству.

К тому времени, когда номер журнала с этой статьей выйдет из печати, «дело Харченко» будет, наверное, закрыто, придет к какому-то концу. Мы обязательно сообщим читателям, чем и как оно завершится. Но, пожалуй, стоит уже сейчас вынести из него кое-какие полезные уроки.

Надо, видимо, окончательно отрешиться от обуявших нас надежд, что административно-командная система, ее всевластие подорваны перестройкой, гласностью, демократическими переменами в обществе, законами, принимаемыми в парламентах. Она еще крепка, особенно в глубинке, такой, как Драбово, и сдавать позиций не намерена. Наоборот, оправившись от первых потрясений, переходит в наступление.

Обманчивы наши представления и о всесилии гласности, влиянии открытого, правдивого слова на общественное мнение, прогрессивные перемены в жизни. Драматическая история в Драбове лишний раз показала, как еще ограничены у нас возможности гласности, особенно вдалеке от столичных городов. За редкими исключениями районные газеты остаются под жестким контролем партийных комитетов. Районным журналистам, от редактора до рядового корреспондента, надо иметь большой запас гражданского мужества, чтобы противостоять этому давлению, говорить и писать что думаешь, а не то что «положено» и приказано.

Так что борьба за подлинную демократию предстоит еще длительная и трудная. И если мы хотим быть свободными людьми, жить в свободном обществе, нам надо учиться на собственных ошибках, делать из них выводы и не сдаваться на милость административно-командной системы, какой бы несокрушимой она сегодня ни казалась. Ее победы призрачны. А час самих «победителей» уже пробил...

Юрий ШАКУТИН