Интервью

Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»

Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

«Досье» на самого себя

Вы только послушайте, что говорит этот Н.Н.! Давно ли прозрел и отбросил прежние взгляды, привязанности?

— Ну и что тут противоестественного? Изменились обстоятельства — изменились и взгляды. Человек растет, а значит, меняется. Лучше, что ли, ваш М.М.? Ему какие аргументы и факты ни приводи, чтобы доказать его неправоту, он свое талдычит: этого не может быть потому, что не может быть никогда. Ужасно принципиальный человек, ничего не скажешь.

— Зато его поведение предсказуемо. И вообще, принципиальный честней перевертыша.

— Какая тут честность? Обыкновенная твердолобость.

Догадайтесь: где ведется подобный спор? В парламенте, в научном институте, в заводской курилке, в дружеской компании или в узком семейном кругу? Да где угодно. Самое любимое занятие: судить да рядить ближних и дальних своих. Когда же вникаешь в суть дискуссий, обнаруживаешь общее стремление: выяснить — кто есть кто? Что нам тот или иной знакомец несет — благо или зло?! И как отвечать на его поведение, чтобы общение с ним было если не на пользу и добро, то хотя обошлось, бы меньшим уроном.

Все наши общественные, профессиональные и личные отношения в той мере успешны, насколько мы точно определяем свойства друг друга и прогнозируем последствия слов и поступков.

Занимаемся мы этим с первого членораздельного лепета и до последнего вздоха, хотя сложнейшей науке человеческого общения нигде не обучались и «академиев не кончали». Больше того, вроде бы и не испытываем нужды в специальном образовании. Присядьте вечерком на скамейку возле подъезда в городском доме или на завалинке — в деревне, вот где можно пройти полный и срочный курс обучения аттестации прохожих и соседей по самой строгой шкале уличной морали.

Вспоминаю, как много лет назад мой сын-подросток окрестил неизменных старушек, восседавших возле нашего подъезда, «пикирующими бомбардировщиками». И хотя он особо не давал повода для суждений (в шумных играх и тем более драках не участвовал, в скандальных компаниях не состоял — в общем, мальчишеская «анкета» у него была благополучной, поскольку проводил основное время за книгами), невольно втягивал голову в плечи под «трассирующими» взглядами строгих блюстительниц нравов. И искренне негодовал: откуда такая страсть к перемыванию чужих костей?! Неужто более полезного занятия дома нет?

Многие годы провел он, изучая историю искусства и культуры, религии, а потом вдруг резко поменял направление исследований: занялся изучением биографий знаменитых людей и «биографий» литературных героев, пытаясь отыскать некую систему во множественности характеров. Тогда-то, не без ехидства, напомнила я ему мальчишеский упрек любопытствующим бабушкам: неужто нет интересней занятия, чем «перемывать чужие кости»? Упрек этот был продиктован и чувством затаенной обиды: мои занятия человеко- и семьеведением воспринимались им безо всякого почтения. Погрузившись в этот безмерный океан судеб, характеров, сын признал правоту великих мыслителей, говоривших, что нет в мире предмета более притягательного для исследования, чем человек во всех его ипостасях.

«Действительно трудное для понимания — не за тридевять земель, а возле нас, так близко, что мы и не замечаем его, частная жизнь наша, наши практические отношения к другим людям, наши столкновения с ними. Людям все это кажется очень простым и чрезвычайно естественным, а в сущности, нет головоломней работы, чем понять все это» — так писал в прошлом веке Александр Герцен. Все достижения науки и техники XX столетия не сделали сей объект более легким для изучения.

Занятный парадокс, не правда ли? Выходит, для нас труднее всего понять нашу собственную каждодневную жизнь и природу. И это при том, что только этим и озабочены, только про нее и говорим. Какая-то тайна заключена и в неодолимой тяге, в недостижимости полного успеха. Поэты, писатели всех времен и народов старательно помогают нам овладеть этим знанием, подробно живописуя портреты современников и предшественников, бесстрашно погружаясь в глубины собственной души. Мы жадно приникаем к этому роднику знаний о человеке, но, удивительно, все равно оказываемся не подготовленными к встрече с каждым новым человеком, новым членом семьи, сослуживцем.

Отчего накопленные вековым опытом сведения не преобразуются в четко выверенную схему — типологию, которая прекратила бы самый непродуктивный способ познания людей — методом проб и ошибок? Методом, который гнет и корежит души, судьбы отдельных личностей, приносит непоправимые бедствия целым родам, племенам, наконец, народам. Человековедение — увы! Нет такой науки в полном и общепринятом смысле слова... Впрочем, не совсем это так. До последнего времени знания о нас самих были рассыпаны, словно нарочно, в разных сферах науки и культуры.

Медики тысячи лет назад начали исследовать телесные свойства натуры и их проявление в характере. Например, древний грек, врач Гиппократ, создал учение о четырех темпераментах, что определяются составом крови, желчи, лимфы, по его выражению, слизи. Теперь про темпераменты подростки узнают из школьной программы, вместе с анатомией и физиологией человека. Но мало проку от этих занятий, потому что в быту большинство не употребляет их, чтобы понять и оценить свое и чужое поведение. Да и вряд ли может быть, если даже сами педагоги, говоря уж о других взрослых, о родителях, не пользуются психофизиологическими терминами. А что востребуется, то быстро забывается, как иностранный язык.

Наша психологическая наука задолго до американских собратьев пыталась образовывать население в этом направлении. Еще в прошлом веке великий исследователь человеческого естества, Нобелевский лауреат, И. И. Мечников написал «Этюд о природе человека» и «Этюды оптимизма». Основы типологии человека заложил в последних своих трудах тоже Нобелевский лауреат И. П. Павлов. До 1936 года (до кончины последнего) физиология и психология в России шли в ногу, а то и впереди мировой науки. Но именно по человековедению был нанесен сокрушительный удар сталинской карательной дубины, намного раньше разгрома биологии и генетики. Только в последнее время мне стало понятно, отчего официальная психология влачила жалкое существование, отчего знания о нашей природе были сведены к одной физиологии, а павловское многоплановое учение — к «слюнотечению и соковыделению», условным рефлексам у животных.

Первым открытием для меня стали труды доктора медицинских наук Б. Я. Первомайского, последовательно развивающего учение И. П. Павлова. Он вычленил из статей корифея типы высшей нервной деятельности человека (типа ВНД), про которые у Павлова говорилось вразброс и назывно. Сведя их в четкую систему, в 72 типа, профессор применил ее в целях диагностики и лечения нервных и психических заболеваний. И добился убедительных успехов. А затем перенес исследования и на здоровых людей. По его убеждению, что скрыто в норме, явственно обнаруживается в болезни. Типы ВНД, оказывается, помогают определить костяк характера, главные врожденные свойства, склонности, даже профессиональную предрасположенность. А еще — психологическую совместимость людей разного склада характера на работе и в семье.

Погрузившись в материалы исследований, я обрела радостную надежду, словно в безысходном лабиринте жизни мне в руки вложили спасательную нить Ариадны. Иногда самой становилось страшновато от этого дара; видишь людей, как на рентгене, со всеми изъянами, но и с неведомыми даже самому «просвеченному» преимуществами.

Объяснение получили многие странности в поведении моих близких: мужа, сына, родителей, сестер и братьев. Да и собственные завихрения тоже стали понятны. Теперь, когда вмешивалась в дискуссии о том, почему Н.Н. переменчив в настроениях, привязанностях, вкусах, отвечала по Павлову—Первомайскому: значит, у него возбуждение подвижно и преобладает по силе над торможением. Почему консервативен и упрям М.М.? Потому что оба основных нервных процесса, возбуждение и торможение, у него инертны, а последнее к тому же преобладает. Но оба одинаково матери-природе ценны и необходимы, следовательно, и человеческому сообществу — тоже.

И снималось бессильное раздражение против тех, кто «гребет не туда». Наступало примирение не только с другими — с самой собой. Не потому мы ведем себя так, а не иначе, что НЕ ХОТИМ делать как лучше, а потому что НЕ МОЖЕМ. И прежде всего из-за незнания собственной природы и потому — неумения управляться с нею. Методика Б. Первомайского помогала овладеть основами этой науки — самосовершенствования через самопознание.

Пригубив сего жгучего напитка, естественно, захотела поделиться с окружением. Не тут-то было. Поразевать рты, покачать головой и поохать — сколько угодно, вникать — увольте. Пусть этим занимаются специалисты. Но я была заряжена энергией миссионерства, как любой неофит, стала публиковать в газетах и журналах рассказ о достижениях луганских исследователей. Интерес к ним проявляли педагоги, технари-программисты, руководители военных училищ и академий, даже некоторые службы КГБ, зарубежные ученые, кто угодно — только не отечественные коллеги Б. Первомайского. Напротив, последние сделали все возможное, чтобы охаять работу, дающую не только познавательный, но и огромный практический эффект. Открывалась перспектива создания отечественной службы помощи семье, школе, создания системы профориентации.

Задушили, заглушили целое направление в практической науке, отсутствие которого сейчас пытаемся восполнить переводами с иностранного.

Более того, автора новой методики определения типа ВЕД (и его популяризатора, естественно) обвинили в отходе от марксистского материалистического учения, в «биологизации человека». В разносной рецензии на мою книгу «Ранняя ориентация или поздний самоанализ?», вышедшую в издательстве «Молодая гвардия» в 1972 г., доктор психологических наук (не хочу называть его фамилию, не в нем дело) даже слова «природа человека» заключал в кавычки, считая антинаучным само сочетание этих понятий — нет такого. Человек — чистая страница, на которой окружение пишет свои иероглифы.

Тогда этот выпад я отнесла исключительно на счет обычного соперничества двух школ и научных направлений. Ну, и ревность, зависть менее удачливого коллеги к более талантливому. Б. Я. Первомайский, внешне никогда не интересовавшийся политическими установками, как-то обронил такое замечание: «Тут не только борьба личностей и научных школ. Тут борьба идей, системы отношений к человеку. Если существуют врожденные типы, присущие представителям любого класса, то чего стоит классовая теория?» И больше к этой теме не возвращался, как я ни пыталась.

Однако сказанное не означает, что человек вовсе не подвержен влиянию окружающей среды, изначально и навсегда запрограммирован судьбой, Богом, природой (кто как назовет эту предопределенность). Обнаружить, как и насколько влияют обстоятельства жизни на человека того или иного типа ВНД,— вторая задача человекознания. И задача не менее сложная, чем создание типологии. Биологическое и социальное начала переплетаются в нас настолько тесно, что простым механическим способом, скальпелем отделить одно от другого чрезвычайно трудно. Можно было бы воспользоваться прежними понятиями: «базис» — врожденные свойства, «надстройка» — социально воспитанные. Но и прежде я употребляла их с оговоркой. И. в застойные годы доказывала, что в живой практике первое может принимать второе, а может и отвергать, противостоять воспитанию.

В 60-е, 70-е годы во всем мире самые яростные споры велись именно вокруг этого вопроса: в каком соотношении в человеке проявляются генетически наследуемые свойства и благоприобретенные? И то были вовсе не отвлеченные умствования, от решения этой задачи зависели вполне домашние, школьные дела и заботы. Воспитательные, педагогические принципы и системы подвергались строгой ревизии, и не выдерживали беспристрастного анализа те из них, которые были ориентированы на одну из сторон нашей натуры.

Банкротами оказывались «чистые» генетики и вульгарные социологи. Первые пытались доказать свою правоту, ссылаясь на множественные случаи воспитания однояйцовых близнецов в различных условиях (однояйцовыми называют тех двойняшек, что развились из единой клетки, потому что бывают двойняшки из разных клеток, тех нельзя считать иденти-ками. Они бывают и разного пола, и разного типа ВНД). Так вот, оказывается, что однояйцовые, помещенные в совершенно несхожие обстоятельства, сохраняют поразительное сходство «даже по таким признакам, как ум, характер, склонности, способности, почерк и даже отпечатки пальцев» — так писал академик Б. Астауров в шестидесятые годы, президент Всесоюзного общества генетиков и селекционеров имени Н. Вавилова.

Сторонники теории, утверждавшей, что врожденные свойства в самой малой малости влияют на человека (кстати, к ним тяготел и такой великий авторитет, как Л. Н. Толстой), приводили в доказательство судьбу всех известных миру «Маугли», ребятишек, выросших на лоне природы, без воспитывающих воздействий людей. Ни один из них не сумел развиться в полноценную личность. Даже речью в полной мере овладеть им не удавалось, если они пробыли в изоляции до подросткового возраста. Они так и оставались «прирученными зверьками», несмотря на усилия воспитателей.

Подлинные диалектики считали, что социальная среда играет решающую роль в РАЗВИТИИ природных свойств индивида, но не в их ВОЗНИКНОВЕНИИ. Из ничего все-таки ничего и не развивается. А для развития личности, как и всего сущего в природе, требуется и время, и место под солнцем, и благоприятная почва, и невраждебное окружение. Ребенка с непропорциональным строением тела можно обучить танцу, даже вполне приятным для глаз пластичным движениям. Но из него никогда не получится танцор. Хриплый голос В. Высоцкого не помешал ему стать великим бардом, но он никогда не смог бы стать оперным певцом. То же самое — в любой сфере нашей деятельности. Даже в чувствах, влечениях наши взлеты и падения настолько высоки и глубоки, насколько это предопределено природой. Индусы эту предопределенность именуют Кармой, у нас ее зовут Судьбой. Как ни назови, но с определенным темпераментом мы появляемся на свет, с ним и уходим в мир иной.

Вот почему считаю, что, прежде чем заниматься изучением «надстроечной» части, необходимо все-таки постичь «базис». И первый шаг к тому — самоопределение типа ВНД. Что и станет практическим элементом наших бесед. Для начала хочу предложить завести на самих себя «досье», небольшую тетрадь, в которой вы будете проводить тестирование самих себя и своих сородичей, буде они согласятся на такое испытание. Вся наша жизнь — сплошное испытание на выживаемость. Одним больше — одним меньше, эка беда. Но это-то на общую пользу.

Вопросы, которые я предложу, не сложны. Вам предстоит оценить некоторые свойства своего организма и характера по пятибальной системе, как в школе. Чем больше и ярче выражено то или иное свойство, тем выше оценка. И не важно, нравится вам самим это свойство или нет.

Можно ставить оценку с дробью, к примеру, 3,5 балла. При этом в расчет принимать не сегодняшнее свое состояние и самочувствие, которое может быть хуже или лучше обычного, а среднее, наиболее вам присущее. А затем суммируйте все оценки и разделите на число вопросов.

Оценивать себя надо, не имея в виду какой-то образец, эталон. К примеру, спрашивают человека о его смелости, а он думает: «Я не герой, подвигов, как д'Артаньян или Матросов, не совершал, значит — не смелый». Хотя просто у него не было такого рода обстоятельств, которые бы требовали героических поступков. Но в быту, перед сверстниками или более сильными людьми, он не заискивает, труса не празднует. Вот это и надо оценить достойно. При этом двойка означает, что качество развито слабо, тройка — удовлетворительно, четверка — вполне вас устраивает, пятерка — вы очень довольны этим свойством.

Итак, беремся за дело, благословясь. Вот перечень вопросов, на которые вам предстоит ответить.

Какой у вас аппетит? Сон? Выносливы ли к инфекционным заболеваниям? К травмам? Сильно ли поддаетесь воздействию алкоголя? Каково ваше общее физическое самочувствие?

Высока ли у вас работоспособность? Выносливость к физическим, умственным и нервным нагрузкам? Насколько долго и упорно вы способны преодолевать трудности?

Степень вашей самостоятельности в принятии решений, в достижении целей? Какова активность в общественной жизни? (Активность вообще: даже в играх и шалостях, в больших и малых делах?) Широта интересов и размах деятельности?

Насколько вам свойственна выдержка? Осмотрительность? Осторожность? Присуща ли вам способность отказаться от желаемого, терпеть сопротивление окружения в достижении цели? Насколько вам свойственна храбрость? Безотчетная смелость? Присуща ли вам инициативность?

Насколько вы вообще энергичны? Глубина положительных и отрицательных переживаний? Сила проявления настойчивости (не смешивать с упрямством)?

Напоминаю: оценку необходимо поставить каждому свойству, затем вывести средний показатель. Он определит силу основных нервных процессов. А что это означает и как сказывается на характере и судьбе — поговорим в следующий раз.

                                                                    Тамара АФАНАСЬЕВА