Интервью

Клара Новикова: "Для меня нет запретных тем"

Раньше мне казалось, что, если целый вечер выступает один артист разговорного жанра,— это скучновато. Но на концерте Клары Новиковой убедилась, насколько была не права. Как она умеет общаться с залом! Да и зал, казалось, превратился в единое целое, внимал артистке, затаив дыхание. И смеялся, просто до изнеможения.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Коси, коса, пока роса.

"Коси, коса, пока роса...» Это я начал с народного присловья, употребленного Александром Твардовским в одной из поэм. А мог бы припомнить и строки Алексея Кольцова, знакомые нам с детства: «Я куплю себе косу новую, отобью ее, наточу ее...» Или Сергея Есенина: «Что-то шепчут грабли, что-то свищут косы...» Или непревзойденное описание косьбы Львом Толстым, в которой участвует вместе с крестьянами его герой-двойник — Левин. Или замечательный рассказ Ивана Бунина «Косцы», насыщенный красками, музыкой и радостью артельного труда.

Наверное, никакой другой инструмент крестьянского обихода так не опоэтизирован, не воспет вдохновенно как она, коса вострая. И дело тут не в орудии труда как таковом, а в атмосфере, которая окружает его применение: летняя благодать, цветущие и благоухающие травы, пестрое многолюдье сенокосной страды, самой дружной и веселой из деревенских страд.

Ну, а сама-то коса незатейлива и проста. Однако я бы подчеркнул: гениально проста, как и многие крестьянские орудия, дошедшие до нас из глубины веков и отмеченные народной мудростью и смекалкой. Что такое, собственно, коса? Не более чем длинный изогнутый нож для подрезания травы или хлебных стеблей. Но можно только догадываться, сколько столетий билась изобретательная мысль крестьянина, чтобы найти один точный угол кривизны этого полотна, от широкой пятки до носка, сходящего на нет, не говоря о прочих деталях.

Для пущей остроты лезвия полотно требовалось тончайшее, но в то же время и прочное, потому пришлось пустить по кромке утолщенный бортик, полегче сделать носочек и помассивней пятку. Именно этой пяточной частью косу насаживают на древко, называемое в народе по-разному: косовище, косьевище, косовье, косье и даже окосье. Мне доводилось видеть старые косы довоенного и военного образца, которые насаживались просто с помощью кольца и клина. Элементарные кольца ковались в нашей сельской кузнице. А уж потом, после войны, когда ожили сельмашевские заводы и пошел в кооперацию разный скобяной товар, появились специальные хомутики с болтиками-гаечками, которыми можно понадежней притянуть косу к косовищу, не прибегая к клину и расклиниванию.

Вообще, насадка косы — дело довольно хитрое. Это не просто закрепление ее на косовище, но и верная установка, требующая навыка и чутья. Задерешь носок кверху — быстро порвешь косу, ибо угол среза будет слишком широким, а прижмешь к рукояти — «захват» потеряешь. Конечно, угол насадки во многом задан уже пяточным отрожком косы, но и самому соображать надо.

В моем селе Таскино древко зовут косовищем, поэтому и мне более привычно это название, чем остальные. Требования к косовищу очевидны. Оно должно быть прямым, легким и достаточно крепким. Трудно найти идеальную древесину, которая бы совмещала все эти качества. По легкости, пожалуй, нет равных осиновой. К тому же в густом осинничке растут отменно стройные деревца, почти готовые косовища. Однако осина тем плоха, что слишком мягкая, и коса на ней, как ни закрепляй, быстро разбалтывается. Поэтому у нас чаще используют березовые косовища. Они прочнее, жестче. Ну а чтобы еще и легкими были, надо соковье для них готовить заранее, подольше высушивать его. Желательно — под навесом, тогда оно меньше трескается и коробится.

Немалое значение для ловкости косы имеет ручка, приделываемая к косовищу. Видел я, некоторые просто прибьют обрубок палочки — и дело с концом. На фабричных косовищах встречал точеные рукоятки, укрепленные стержневым болтом. Но наши косцы предпочитают старинный лукообразный хомутик. Срубают гнуткий березовый или черемуховый стяжок. выдалбливают сбоку выемку корытцем, по длине окружности косовища, и обхватывают его, сгибая палку луком и стягивая по концам бечевкой. За такую ручку удобно держать косовище, тем более что ставится она не параллельно косе, а выдается вверх, к руке косаря. Ручка прочно сидит, и, главное, ее в любое время можно, ослабив бечевку, передвинуть вверх-вниз, сделать «по руке» косца.

Наладили полотно, поставили ручку — коса готова. Но прежде чем шагнуть с нею в буйное разнотравье, ее надо еще навострить. Это делается в два приема. Сначала косу, как известно, «отбивают». Есть для того железная бабка и особый молоток с зауженным ударником. Впрочем, молоток может быть и обыкновенным, а вот бабку заменить ничем нельзя. Она представляет собой металлический четырехугольник, похожий на короткий обрезок стамески или долотца, только вместо черенка у бабки — столбик, вбиваемый в землю. И вот кладут лезвие косы на торец этой бабки и ударяют молотком. Лезвие «оттягивается», утончаясь и заостряясь. Чтобы пройти от пятки до носка и ровно оттянуть полотно, требуется немало терпения и сноровки. Операция кропотливая, но необходимая, иначе настоящей остроты косы не добиться.

После отбойки пускают в дело брусок, точат, или правят, косу. С нажимом водят бруском то с левой стороны, то с правой стороны. Точка сопровождается характерным звуком «вжик-вжик, вжик-вжик», который так гулко раздается в лугах и о котором наслышаны даже современные асфальтовые писатели. Для точки кос используют особый брусок, крупнозернистый, жесткий, называемый в народе косником. А раньше, когда такие бруски были редкостью, применяли самодельные косоправки или косоточки. Это просто деревянные лопатки, обмазанные смолой и обсыпанные песком. Именно такая косоправка «запрятана» в известной загадке о косе: «Травы поем — зубы притуплю, песку хвачу — опять навострю».

Мастеров точить и отбивать косы зовут косоправами. Может, звание не слишком благозвучное, но я, к примеру, доныне горжусь, что в юности, даже в отрочестве, был косоправом. Правда, лишь по совместительству. Война подобрала взрослых мужиков. А те, что вернулись в село, работали обычно на эмтээсовских тракторах и комбайнах или на колхозных конных сенокосилках и жнейках. Вручную косили травы исключительно женщины. И вот бригадир поручал мне, пацану, отвозить их в телегах на покос, присматривать там за лошадьми и по силе возможности отбивать косарихам косы. Так что я был конюхом-косоправом. А иногда еще и косцом. Но это уже по желанию. Например, когда женщины спешили к вечеру докосить луг или лог, чтобы завтра сюда не возвращаться, то «на прорыв» выходил с косой и я.

Кстати, слово «коса» у нас менее употребительно, чем «литовка». Я не знаю, откуда пошло это название. Но, думаю, к Литве оно отношения не имеет. Литовкой издревле называется большая русская коса, в отличие, скажем, от «горбуши», редкой в наших местах малой косы с коротким и кривым косовищем. В доказательство того, что у литовки вполне русский корень, можно привести другое близкое по звучанию слово — «литвины». Так называют переметные хворостины, которые навешивают от ветра на сметанный стог, связав их вершинами. И уж тут литвины-литовцы явно ни при чем. Хотя, кто знает? Ведь литовская Русь почти такая же древняя, как наша, славянская.

Именно в ту юношескую пору, работая косоправом и косарем, сочинил я стихотворение про деревенский покос.

Я сегодня тоже взял литовку,

С косарями встал в единый ряд.

У меня крестьянская сноровка,

Не кошу, а брею, говорят.

Просолилась и набрякла майка,

Но упрямы взмахи и шаги,

Я не допущу, чтоб молодайка

Крикнула мне: «Пятки береги!»

Пусть июльский зной печет и парит,

Пусть плывет в глазах цветастый луг,

Но, однако, не такой я парень,

Чтоб литовку выронить из рук.

Как видите, при всей гордости за причастность к артельному сенокосу, я не скрыл, с каким трудом он давался мне. Косьба действительно не такое дело, чтобы браться за него с кондачка. Этому ремеслу надо долго и терпеливо учиться. Как держать косу, какой брать размах, где прижать пяточку, а где носочек, — все имеет значение. Похоже, известная пословица «нашла коса на камень» родилась в устах не слишком искусного косаря. С мастером такого казуса не случится. Он аккуратно «объедет» любой камень и любую кочку. На хорошего косца и смотреть — одно удовольствие. Он не сгибается в три погибели, не рвет и не надувается от напряжения, а работает легко и ритмично. Так и кажется, что коса в его руках сама ходит, словно живая. Невольно вспомнишь детскую загадку про косу: «Щука понура хвостом вильнула — леса пали, горы встали».

Должен признаться, что я хоть и знал косу с детства, кашивал с отцом на своем покосе и в колхозном звене косарей, да и теперь на даче под городом держу литовочку на всякий случай, но по-настоящему косить так и не научился. Пойду другой раз в березник за огородом травы подкосить на «перину» или на пробку для погребного лаза, отмашу прокосец, по-нашему «пройду ручку», оглянусь — нет, не то! И кошенина не чиста, там и тут торчат чертовы волосы, и рядок не прокошен, ложится на травостой, так что сено потом вытеребливать приходится. Да и в самой косьбе свободы нет. И не зря послышится вдруг полузабытый отцовский голос: «Пяточку, пяточку держи!» Помню я этот родительский наказ, но от одной памяти проку мало, сноровка еще нужна.

Так, это речь об элементарной косьбе травы. А у литовки есть и другое, не менее важное и более сложное предназначение — косить хлеба. Тут она серьезная соперница серпу. Была, по крайней мере. Притом выступала чаще уже не сама по себе, а в сочетании с особыми граблями — «грабками», и весь этот способ хлебоуборки назывался «косить награбки».

Изобретение вроде несложное, но весьма мудрое. За простой литовкой остается сплошной перемешанный валок. Выбирать из него стебли и вязать в снопы было бы несподручно. И вот крестьяне придумали эти самые грабки. Над полотном литовки параллельно ему стали навешивать деревянные гребелки с тонкими и длинными зубьями. Получилось как бы сдвоенное орудие, которое одним махом срезает стебли и укладывает их на стерне колосьями в одну сторону, не давая возможности просыпаться ни колоску. Теперь иди следом за косцами, вяжи снопы, ставь их в гнезда-суслоны для просушки, а потом вези на молотилку.

Но хотя гребелки делали деревянные, литовка с ними была довольно тяжела. Пацаном я пробовал брать грабки в руки, они мне казались почти неподъемными. А и верно, не косьба была, а мука. По сухой и жесткой траве литовка скользила, как по проволоке. Но все же с грехом пополам наколотил я мешишко травы. Иду обратно. Сосед смотрит через забор и, усмехаясь, напоминает мне то самое присловье: «Коси, коса, пока роса...» И действительно, не зря ж косить начинают как можно пораньше, едва травы в цвет пойдут, и в луга выходят чуть не с солнцем, по росе. Молодая трава, да еще увлажненная обильной росой, бывает особенно коской, то есть мягкой и податливой. Она легко срезается и ровно ложится в рядок на чистейшем прокосе. Потому же и дождь косарю не помеха, как это увековечено еще в одной народной пословице: «С косой в руках погоды не ждут».

В заключение осталось заметить, что в крестьянском обиходе с косою связано немало преданий и поверий. Помнится, в былые времена существовал в селе такой обычай — вделывать в избяной порог старую косу. Считалось, что она охраняет дом от злых людей, вообще приносит семье счастье, как найденная На дороге подкова. И даже отодвигает встречу с нею, с Безносой, которая, как известно, приходит за жертвой со своею косой...

Александр ЩЕРБАКОВ