Интервью

Клара Новикова: "Для меня нет запретных тем"

Раньше мне казалось, что, если целый вечер выступает один артист разговорного жанра,— это скучновато. Но на концерте Клары Новиковой убедилась, насколько была не права. Как она умеет общаться с залом! Да и зал, казалось, превратился в единое целое, внимал артистке, затаив дыхание. И смеялся, просто до изнеможения.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Принцесса, которая вышла замуж... по любви.

В1702 году голландский путешественник, этнограф и художник К. де Бруин был приглашен на прием в подмосковную царскую резиденцию в Измайлове. Здесь жила Прасковья Федоровна, вдова царя Ивана Алексеевича, бесцветного и болезненного, бывшего соправителя Петра I.

Петр любил Прасковью Федоровну за рассудительность, простоту нрава и за готовность во всем повиноваться его решениям.

Прасковья Федоровна приняла голландца с ласковым радушием. Де Бруин писал: — Она была довольно дородна, что, впрочем, нисколько не безобразило ее, потому что она имела очень стройный стан. Можно даже сказать, что она была красива, добродушна от природы и обращения чрезвычайно привлекательного.

Царица Прасковья представила гостю своих дочерей: 12-летнюю Екатерину, 10-летнюю Анну и 8-летнюю Прасковью. Девочки, одетые в платья по новой, европейской моде, со взбитыми прическами, без смущения протянули незнакомцу руки для поцелуя. Де Бруин пришел в умиление при виде такого пленительного девичьего цветника: «Все они прекрасно сложены. Средняя белокура, имеет цвет лица чрезвычайно нежный и белый, остальные две — красивые смуглянки. Младшая отличалась особенно природного живостью, а все три — вообще обходительностью и приветливостью очаровательною ».

Жизнь в Измайловском дворце представляла собой курьезное смешение патриархальных нравов и новых европейских обычаев. Гостей здесь по старинке встречали чаркой вина, поднесенной с низким поклоном. Царицу Прасковью вечно окружали странники-богомольцы, юродивые, гадалки, сказители. Но, когда приезжал Петр I, всех их торопливо прятали в дальних чуланах. Петр терпеть не мог всех этих приживалок, называя в насмешку двор царицы Прасковьи «госпиталем уродов, ханжей и пустосвятов». Когда: Петр перенес столицу в Петербург, Прасковья Федоровна послушно выстроила там свой дворец и даже завела у себя театральную труппу. Однако большую часть времени она предпочитала проводить в Измайлове. На ассамблеях Прасковья Федоровна и ее дочери появлялись в изысканных европейских туалетах, затянутые в корсеты, и с декольте, обрамленными французскими кружевами. Однако в семье поведение сестер регламентировалось старинными домостроевскими традициями. Мать писала однажды Петру по поводу Екатерины: «... о том, свет мой, еще прошу: што с молодости какая неисправа— пожалуй, свет мой, поучи и покручинься и побей по таковой твоей милости».

Сестры-принцессы относились к Петру с искренней привязанностью, видимо, вовсе не опасаясь, что он примется «учить» их, как в старину, плеткой. В одном из писем они обращались к нему так: «Батюшка наш, государь, дядюшка царь Петр Алексеевич. Здравствуй, радость наша и батюшка и душатушка наш, на множество лет». Петр тоже любил племянниц и старался устроить их судьбу.

Впоследствии Петр выдал Анну за герцога Курляндского, Екатерину — за Мекленбургского. Оба брака оказались несчастливыми. Герцог Курляндский, не успев вызвать особенных симпатий у молодой супруги, скончался на обратном пути из России. Как поговаривали злые языки, не выдержал излишеств русских попоек, которыми в изобилии сопровождались брачные торжества. Екатерина же в письмах так слезно жаловалась на свою супружескую жизнь, что Петр, уступая просьбам Прасковьи Федоровны, разрешил ей вернуться в Россию. Под материнским кровом герцогиня Мекленбургская скоро утешилась и вновь стала бойкой и общительной хохотуньей.

Принцесса Прасковья прекрасно понимала, что и ее не преминут использовать ради выгодного политического альянса. Но в отличие от других сестер она не собиралась мириться с такой судьбой.

В обществе Прасковья казалась тихой, застенчивой скромницей. Но недаром в народе утверждают, что в тихом омуте черти водятся. Прасковья, в детстве отличавшаяся «природного живостью», теперь словно стремилась не привлекать внимания к своей особе. Она была явно умнее своих сестер. Испанский посол герцог де Лириа заметил, что от сестер она выгодно «отличается способностями».

В октябре 1723 года скончалась царица Прасковья. Прасковья-младшая теперь была сама себе хозяйкой. Тут-то и выяснилось, что у нее вполне достаточно и энергии, и самостоятельности. Почему-то именно она, а не старшая сестра вела хлопоты по разделу наследства и имений царицы. Принцесса Прасковья входила в сношения с царскими любимцами и сановниками, со знанием дела раздаривала презенты «нужным людям», совала взятки, писала наказы управляющим вотчин. Свидетель-современник отмечал, что в Измайловском дворце появился новый завсегдатай — любимый денщик Петра Василий Поспелов, который вел себя в хоромах царицы с развязностью домашнего человека.

Василий был бедняком-простолюдином. Еще мальчиком за хороший голос его приняли в хор царских певчих. Петр, любивший демонстрировать свои вокальные способности, нередко участвовал в спевках хора. Там ему и приглянулся способный, ладный и расторопный молодец, которого он взял к себе.

Поспелов был малый не промах и, служа у Петра, сумел сколотить капиталец. Он был страстным охотником, увлекался медвежьей травлей и завел для этого целую свору дорогих английских догов. В угоду же своему высокому покровителю он учился кораблестроению и проявлял успехи. Василий с готовностью разделял вкусы и увлечения своего владыки, но в то же время умел услужить всем членам его семейства. В Измайлово он приезжал не просто так, а ради встреч с принцессой Прасковьей, с которой его сдружила пикантная тайна.

Осенью 1724 года французский посланник Кампредон отправил своему королю взволнованную депешу: «При царском дворе случилась какая-то неприятность... Мне не удалось еще узнать, в чем дело. Достоверно только, что некто по имени Василий, первый паж и любимец царя, был три раза пытаем в собственной комнате царя... Называют Мамонова, майора гвардии, пользовавшегося до сих пор большою милостью»...

Как ни скрывали от посторонних неслыханный скандал, разыгравшийся при дворе, но Кампредон с деловитостью опытного разведчика дознался до истины: «Я открыл, что Василий покровительствовал любовным отношениям царевны Прасковьи... с Мамоновым, майором гвардии, тоже одним из любимцев его царского величества. Оказывается, что царевна родила мальчика в Москве. Она не показывается теперь. Василий, любимый паж, отделался довольно тяжелым наказанием. Он снова попал в милость на другой же день; слуга его приговорен к каторге, а что постигнет Мамонова — еще неизвестно».

Иван Ильич Дмитриев-Мамонов был на 14 лет старше Прасковьи. К тому времени он уже овдовел и имел взрослую дочь. Мамонов начинал службу царским стольником, но когда Петр начал создавать армию нового образца, вступил в Преображенский полк. Вместе с Петром он прошел все военные кампании, сражался храбро и несколько раз был ранен. Петр, уважая военный опыт Мамонова, назначил его советником в Военную коллегию и воспользовался его помощью при составлении «Воинского регламента».

Отлично зная крутой и вспыльчивый характер своего повелителя, Мамонов вряд ли осмелился бы пренебречь этим доверием и переступить ту грань, которая отделяла обычного служилого от особ царского семейства, если бы его не поощряла к тому сама Прасковья. Но она сумела обставить все так, что до последнего момента никто ни о чем даже не подозревал.

Петр бушевал. Но в конце концов все же не отправил провинившуюся царевну в монастырь, а предпочел поскорей прикрыть грех венцом. Правда, венчание было тайным и этот брак официально не афишировался. Но какое дело было Прасковье до этикетных условностей! Главное,что она соединила навек свою жизнь с любимым, с ненаглядным, которого она хотела бы назвать своим мужем. Она, единственная из трех сестер, смогла устроить свое счастье по собственному выбору, и даже царственному, беспощадному в гневе дядюшке, самому Петру Великому, пришлось с этим смириться. А Мамонов, обрадованный благополучным исходом дела, расплатился с пострадавшим ради его интересов Василием весьма оригинальным способом: выдал за него свою дочь.

Женское счастье принцессы Прасковьи было редким исключением в истории придворной жизни. Даже в XIX веке царские дочери так и не получили права любить и выходить замуж по своему выбору, продолжая оставаться заложницами внешнеполитических выгод России.

Ирина ГРАЧЕВА