Интервью

Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»

Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

РИСОВАННАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ

Можно изучать историю по толстым томам учебников, летописям, архивным документам, а можно развесить в одном большом зале русские народные картинки — лубки по хронологии с XVI века по XX — и узнаешь и о войнах, и о бунтах, и о светлых праздниках, и о царях с вельможами, и о купцах ,и о жизни соли земли — крестьянства, и об обычаях народных, и о костюмах, и, глядючи на эту живую историю в картинках, насмеешься, и призадумаешься, и умные выводы сделаешь. Так и познавали историю Отчизны поколения русских людей.

Сегодня, в погоне за «общечеловеческими ценностями», мы подчас забываем о том кладе мудрости, что оставлен нам предыдущими поколениями. А ггресловутые общечеловеческие ценности на поверку оборачиваются лишь проявлениями массовой культуры.

Ведь сегодня каждому известно что такое комиксы, но далеко не каждый знает об их прямых предках — народных лубках.

«Лубок (народная картинка)— вид графики, изображение с подписью, отличающееся простотой и доступностью образов. Первоначально — вид народного творчества. Откликался на политические события; выполнялся в технике ксилографии, гравюры на меди, литографии и дополнялся раскраской от руки».

За этим кратким описанием из Советского энциклопедического словаря — многовековая история народных картинок.

Один из издателей и распространителей лубка, Иван Дмитриевич Сытин, писал: «Лубочная картинка на Руси своими корнями уходит в далекое прошлое. Первоначально лубок служил лишь украшением царских палат и боярских хором. У царевича Алексея Михайловича была целая коллекция таких картин, когда Алексей Михайлович стал царем, картины перешли в распоряжение маленького Петра и учителя его — дьяка Зотова. В свободное от псалтыря время Зотов развлекал и занимал своего ученика картинками».

«Происхождение этой отрасли промышленности чрезвычайно древнее (резьба на лубе), печатание же их началось с XVI века, когда в России было введено книгопечатание»,— читаем во Всероссийском словаре-толкователе А. А. Кас-пари, изданном в 1893 году.

Первые появившиеся на Руси лубки испытывали на себе влияние сходных произведений, при-везенных из Европы. В частности, и работ немецкого гравера Дюрера. Такие лубки были посвящены в основном религиозной тематике.

И. Забелин в книге «история Москвы», отмечая именно этот факт, пишет: «умножение... печатных листков вскоре обратило на них внимание Духовной власти, увидавшей, что на этих листах делаются святые изображения не по подобию». Печатание таких листов было строжайше запрещено. Впредь мастера более осторожно стали относиться к религиозной теме в своих лубках.

Может быть, именно этот запрет вынудил мастеров лубка разнообразить тематику своих работ. И, кроме сюжетов духовно-нравственных, появились еще и песенные (иллюстрирующие наиболее популярные в народе песни), исторические, сказочные, сатирические, бытовые, нравственно-поучительные, а позже — листы с иллюстрациями к произведениям русских писателей и воспроизводящие картины русских художников.

Так, лубочная картинка из «боярской и царской потехи» превращалась в непременный атрибут крестьянской избы. И общий тираж ее исчислялся в астрономических цифрах.

Основными центрами производства лубков были Москва и подмосковное село Никольское, Санкт-Петербург, село Мстера Владимирской губернии. Из этих мест в котомках коробейников расходились они по всей стране.

Но особенно бойко шла торговля лубками, конечно же, в Москве. И москвич, и заезжий гость могли купить картинки, какие только душа пожелает, и у Спасского моста на Спасском крестце, и на Никольском рынке, и на Сретенке, близ Сухаревской площади, и, конечно же, на Лубянке.

На Сретенку печатники приносили свою продукцию и развешивали ее по стенам стоящей здесь церкви. Память об этом до сих пор сохранилась в ее названии: «Троица в листах». Да и другая церковь Сретенки — «Успения в Печатниках» — напоминает, что во второй половине XVII века была здесь слобода работных людей печатного двора.

Русские лубочные картинки хранят в себе множество загадок для исследователей. Даже вокруг самого названия «лубок» и до сих пор не умолкнут кривотолки. По мнению одних исследователей, произошло оно от того, что доски для печатания картинок вырезались по большей части из липы, а луб, лубок — липовая кора.

Другие считают, что «лубком» народные картинки будто бы именовались по основному месту производства и продажи — старой московской Лубянки, а может, и наоборот, — имя улицы — от лубка?

По еще одной версии, картинки получили это название от лубяных коробов (плетенных из коры липы), в которых торговцы-офени (коробейники) разносили свой «щепетильный» товар, и в том числе — лубки. Но сами офени называли сей ходовой товар «простовиками», то есть предназначенными для простого люда.

А позже на языке людей, считающих себя «образованными», понятие «лубочный» стало обозначением грубости, топорности работы.

Иным было отношение к лубку в среде крестьян и простых горожан. Рассматривание и чтение лубков было их излюбленным развлечением, потому и украшались избы многочисленными картинами.

Н. Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» повествует о судьбе такого горе-собирателя: «С ним случай был: картиночек он сыну накупил. Развешал их по стеночкам и сам не меньше мальчика любил на них глядеть. В доме крестьянина случился пожар, ему бы скорей бы взять целковые, а он сперва картиночки стал со стены срывать»...

Видно, картинки эти отражали воззрения народа на жизнь, были близки ему, раз так ценились...

И в самом деле, в лубке отражались все события истории. Достаточно вспомнить патриотический настрой лубков, посвященных Отечественной войне 1812 года, а вот смерть Петра I выразилась в известнейшем сатирическом лубочном сюжете: «Как мыши кота хоронили».

Подчас лубок использовался и правительством. Таков, например, лубок о «пользе оспопрививания»; или целый ряд лубков петровского времени, рассказывающих о «галантных» манерах.

Даже прообразы поздравительных открыток были выполнены в технике лубка.

О значении лубочных картинок в русской истории Иван Дмитриевич Сытин писал: «...картина Никольского рынка получила совершенно своеобразное и, можно сказать, универсальное значение. Она исполняла роль газеты, книги, школы и учителя гражданственности. Все, что делает в настоящее время газета, в старые годы делал коробейник со своими картинами... Очевидно, есть в народном вкусе своя устойчивость, которая слагалась веками и от которой народ отказывается нелегко».

Усвоив эту закономерность, фирма Сытина принимала заказы от народных школ. Картины служили наглядными пособиями по географии, этнографии, биологии, истории.

Один из первых исследователей лубка, И. Снегирев, в статье для Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, писал: «Лубочные картинки для любителей старины представляют высокий интерес; они ярко отражают в себе дух народа, служат драгоценным пособием для изучения его быта и нравов, дают понятие о том, чем пробавлялся он по части художеств, знакомят с его верованиями, воззрениями и предрассудками, со всем тем, что занимало и забавляло его, в чем сказывалось его остроумие».

Глубоко проник в тайны лубка И. Снегирев и, поняв, как необходимо сохранить его образцы для потомков, стал собирать лубки.

И. Е. Репин как-то сказал своим ученикам: «Для тех, кто желает создать капитальное народное произведение, следует искать темы в лубочных созданиях, и самого примитивного характера. Традиции и преемственность дают особую силу новым произведениям. С самого пробуждения художественной способности народ безошибочно бросается на самое интересное, универсальное»...

И в самом деле, в сюжетах лубка черпали вдохновение такие разные по стилю мастера кисти, как В. М. Васнецов, Б. М. Кустодиев, В. Фаворский, Билибин, Петров-Водкин, Кукрыниксы, Маяковский. А П. А. Федотов, автор «Разборчивой невесты», даже «рацеи» (объяснения) к своим картинам писал в стиле раешных подписей к лубкам, шутливо рассказывая о своих персонажах.

Лубок не мог возникнуть в отрыве от всей народной культуры прошлого. И не случайно в лубках мы можем заметить сходство с элементами городецкой и хохломской росписи, с миниатюрами Мстеры и Палеха, с резьбой пряничных досок и прялок, с рисунками на печных изразцах.

Неотделим лубок и от мировой культуры в целом, ведь в странах Запада и Востока мы можем обнаружить схожие по технологии, а то и по сюжетам, промыслы.

В подтверждение того, что лубок является составной частью народной культуры, можно привести множество фактов, но самый неоспоримый, на мой взгляд, в том, что создавали его люди, сами вышедшие из народа — И. А. Голышев, создатель артели в селе Никольском,— бывший крепостной крестьянин И. Д. Сытин, тоже из податного сословия, в начале своего пути смог получить за издание лубков лишь бронзовую медаль.

Наверное, именно крестьянские корни родословной этих людей и помогали им, говоря современным языком, ориентироваться в конъюнктуре рынка.

Но в опровержение мнения о том, что лубочная картинка является низшим, примитивным видом искусства, можно назвать многие фамилии выдающихся людей России, которые живо интересовались историей лубка. Это А. Пушкин и В. Стасов, В. Белинский. К теме русских народных картинок обращались представители таких известных на Руси фамилий, как Долгорукий и Бестужев-Рюмин. Более того, благодаря исследованиям С. А. Клепикова, родственника великого экономиста А. Чаянова, можно обнаружить, что многие произведения русских классиков — Пушкина, Лермонтова, Некрасова — были иллюстрированы мастерами лубка.

Благодаря сенатору-правоведу Дм. Ровинскому, другу М. Ломоносова, академику Я. Штелину, Вл. Далю, И. Снегиреву — всем страстным почитателям и собирателям лубка — дошли до нас многие его образцы, хранящиеся ныне в крупнейших библиотеках и музеях Москвы и Санкт-Петербурга.

Если из всего сказанного Вы, дорогой читатель, решите, что лубок — седая и забытая старина, то окажитесь не правы.

Советская власть с первых же лет своего существования взяла на вооружение лубок как средство пропаганды. Так, в 1926 году кооперативное издательство «Жизнь и знание» выпустило в свет санитарный лубок под красноречивым названием «Семь зараз убьем зараз». Да и в нашем совсем недавнем прошлом нашлось место лубку. В 1989 году издательством «Изобразительное искусство» были выпущены лубки, объединенные названием «Всем миром против пьянства».

Так что, если Вам по душе пришелся меткий, злободневный язык лубка и захотелось продолжить дело предков — мы сообщаем старинную технологию изготовления лубочной картинки: на струганой и шлифованной доске гравер выбивал резцами фон, оставляя выпуклыми только линии рисунка. ,На подготовленную таким образом доску кожаной подушкой, «мацой», наносили черную краску из сажи жженого сена и льняного масла. Поверх доски накладывали лист влажной бумаги и все вместе зажимали в пресс печатного станка. Полученный оттиск отдавали женщинам для аккуратной раскраски в 3—4 цвета, как правило, красный, лиловый, желтый, зеленый. Лиловый цвет создавал, по уверению Голышева, сандар, варенный в воде с примесью малого количества квасцов; зеленый — ярь медянка, которая употреблялась еще и для краски крыш, разведенная на воде с медом; желтый — крукомея, варенная с молоком; красный — сурик, разведенный на яичном желтке квасом.

Расписывались лубки крайне аккуратно, заячьей лапкой или щетинными кистями, а платили за такую работу по четвертаку с тысячи. Только вот бытующее мнение о небрежности росписи — «мазни по носам» — не всегда правомерно, так как стала появляться эта небрежность лишь в начале XIX века, как раз во время появления термина «лубочный», произносимого с пренебрежением.