Интервью

Спартак Мишулин: «Людям надо говорить хорошие слова каждые пять минут»

... Я порадовалась за Спартака Васильевича, что есть у него настоящий друг и надежная семья; поняла, что главное в этот человеке — доброта и любовь к людям, и от души пожелала ему новых ролей в его родном театре, а нам новых встреч с любимым артистом.

Оказывается...

Наука и спорт

Высокие достижения спортсмена зависят не только от физической формы, но и от того, как он экипирован. Спортсмен может и не знать, сколько всяких ноу-хау вложено в его победу.

Присоединяйтесь

• RSS

Свадьба

Старинную русскую свадьбу исследователи по всей справедливости называют очень сложным и очень красивым спектаклем, длившимся несколько дней. В этом спектакле ничего не делалось «просто так» - любое движение или слово, любая деталь одеяний была исполнена глубокого смысла, и смысла зачастую очень древнего, уходящего корнями опять-таки: в язычество. И вот что интересно. Еще в прошлом веке в крестьянской среде бытовало такое возрение: если был соблюден христианский, церковный обряд, но не было сватовства, «закрывания» невесты и обязательного «пира на весь мир» — на всю деревню, т.е. типично языческих элементов) — общественное мнение упорно отказывалось принимать этот брак, считать свадьбу действительной. И наоборот: если  «языческие» элементы были исполнены честь честью — с церковным венчанием, считалось, можно и повременить, приурочить его, например, к крестинам ребенка.

В древности каждый человек был членом определенного рода. Дети принадлежали к роду родителей, чья дочь-девушка, выходя замуж, переходила в род мужа (Именно поэтому замуж «выходят» — в смысле, из своего рода, покидают его.) Вы уже знаете что означал для язычников такой переход. Девушка должна была «умереть» в прежнем роду и «снова родиться» уже в другом, уже замужней, «мужатой» женщиной. Вот какие сложные превращения происходят с невестой. Отсюда и повышенное внимание с ней, которое мы посейчас видим на свадьбах, и обычай брать фамилию мужа, ведь фамилия — это знак рода. Отсюда и обыкновение звать родителей мужа «малюй» и «папой», чем, кстати, пожилые люди нередко и весьма дорожат.

Теперь ясно, почему жених старается внести невесту через порог своего дома обязательно на руках: через порог — граница миров, а невесте, прежде «чужой в этом мире, надлежит превратиться в «свою». А что белое платье? Иногда приходится слышать, оно, дескать, символизирует «чистоту и скромность невесты», но это неправильно. На самом деле белый — цвет траура. Да, именно так. Черный в этом качестве появился сравнительно недавно. Белый же, пишут ученые — историки и психологи,— с древних времен был для человечества цветом Прошлого, цветом Памяти и Забвения. Испокон веку такое значение придавали ему и на Руси. А другим «траурно-свадебным» цветом был... красный, «черный», как он еще назывался. Его издавна включали в одеяние невест. Есть даже народная песня: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан» — песня дочери, которая не хочет уходить из родного дома к чужим людям — замуж. Итак, белое (или красно-белое) платье — это «скорбное» платье девушки, «умершей» для своего прежнего рода.

В наши дни молодым тоже не рекомендуют усердно угощаться на собственной свадьбе и тем более пить хмельные напитки, но уже совсем по другой причине. Им надлежит в скором времени стать Матерью и Отцом, а могут ли у пьяных супругов родиться полноценные дети?

Надо упомянуть и еще об одном интересном обычае, связанном с совместной едой жениха и невесты. В старину на Руси говорили: «Не женятся на тех, с кем вместе едят». Казалось бы, что в том плохого, если парень и девушка дружно работают или охотятся и едят из одной миски, как брат и сестра? Вот именно — как брат и сестра. Вы уже знаете, что совместная трапеза делала людей «родственниками». А браки между родственниками не поощрялись — опять-таки в интересах потомства.

...На русской свадьбе звучало множество песен, притом большей частью печальных — тяжелая фата невесты понемногу набухала от искренних слез, даже если девушка шла за любимого. И дело здесь не в трудностях жизни замужем в прежние времена, вернее не только в них. Ведь невеста покидала свой род и переходила в другой. Стало быть, она покидала духов-покровителей прежнего рода и вручала себя новым. Но и былых незачем обижать и сердить, выглядеть неблагодарной. Вот и плакала девушка, слушая жалобные песни и изо всех сил стараясь показать свою преданность родительскому дому, прежней родней и ее сверхъестественным покровителям — умершим предкам, а в еще более отдаленные времена — тотему, мифическому животному-прародителю.

Вот какую глубину исторической памяти открывает нам лишь один обычай, истоки которого к тому же мало кто знает.

А помните русские (и не только русские) сказки, в которых сочувствие рассказчика да и всех добрых людей всегда на стороне младшей сестры? Уж она-то и умница, и красавица, и рукодельница, в то время как старшие (обычно две) — глупы, сварливы и безобразны...

Это опять-таки связано со старинным обычаем: пока не выданы замуж старшие сестры, младшим нельзя было не то что принимать сватов — даже красиво одеться и пойти в хоровод или на посиделки (тоже своего рода выставки невест). А если старшие сестры — как в «Золушке» или «Аленьком цветочке» — злые да ленивые, которых никто нормальный замуж за себя не возьмет? Вот и источник семейных ссор и конфликтов. И младшей сестре вовсе не обязательно быть «падчерицей», этот мотив появился позли. когда истинная причина начала забываться. Младшая сестра и так оказывалась на побегушках у старших и ходила в обносках — особенно, если и вправду была красивее: страшно подумать, вдруг кто-нибудь обратит на нее внимание и посватается, минуя старших! Случись такое — и старшие сестры окажутся навек опозоренными, замужем им почти наверняка уже не бывать.

А - «коса — девичья краса»? С языческих пор сохранился обычай прощаться с нею навеки и заплетали молодой жене две косы вместо одной, притом укладывая пряди одну под другую, а не поверх. А если девушка убегала с любимым против воли родителей (именно такой брак назывался «браком против воли», воля имелась в виду исключительно родительская, а не самой невесты, как думают иногда. Молодой муж обрезал драгоценную девичью косу и предъявлял отцу с матерью жены вместе с выкупом. «Умыкание» девушки. И в любом случае замужняя женщина должна была прикрывать свои волосы головным убором или платком (чтобы «сила», заключенная в них, не повредила новому роду). «Опростоволосить» женщину, то есть сорвать с нее головной убор, значило нанести колдовской ущерб ее семье, оскорбить ее саму и нажить серьезные неприятности — штраф, если не кровную месть. А свадебный выкуп назывался в Древней Руси «вено», и это слово родственно словам «венок» и «венец» — девичий головной убор.

Отдельно надо сказать несколько слов на одну деликатную тему. Почему-то считается, что в старой России и «тем более» в Древней Руси девушка, родившая ребенка до брака, считалась непоправимо опозоренной. Не перечесть «исторических» фильмов и книг, где с несчастными юными матерями чего только не происходит: они топятся, вешаются, сходят с ума, женихи отказываются от них, родители проклинают, гонят из дому...

Что ж, в некоторых областях России за девичьим целомудрием действительно очень строго следили. Но столь же часто все выглядело решительно наоборот. Добрачные дети не только не оказывались помехой для свадеб — их-то матери как раз и были «первыми невестами на деревне». Ведь каким было со времен глубокой древности главное требование к женщине? Чтобы могла выносить и родить здоровых, крепких детей. Вот и сватались парни наперебой к молодым матерям, уже доказавшим свою женскую полноценность. Когда же замуж шла девушка — как знать, не «пустоцвет» ли попался?..

Ученые пишут, что так было, в частности, на Русском Севере, у старообрядцев. Порою добрачных детей заводили даже нарочно, именно с тем, чтобы вернее засватали, чтобы не остаться безмужней.

А если отцом добрачного ребенка был знатный воин, боярин, сам князь (именно над такими ситуациями мы всего чаще и рыдаем в кино) — юную мать не только не проклинали, ее на руках носили и в своем роду, и в роду жениха: счастье в дом приманила! Ведь воинов, особенно знатных военных вождей, осеняла милость Богов. В Древней Руси рабыня, родившая дитя от хозяина, освобождалась из рабства.