БАБИЙ БАТАЛЬОН
Их было пятеро — «девчонок» первой женской группы космонавтов. Планета узнала Валентину Терешкову — «Чайку», ставшую легендой. В тени неизвестности остались ее сподвижницы, каждая из которых могла бы потрясти мир. Вот их имена: Жанна Еркина, Татьяна Кузнецова, Ирина Соловьева и еще одна Валентина — Пономарева.
Какими они были, избранницы космического века, окрыленные фантастически дерзновенной мечтой полета в неизведанное, манящее тайной пространство?..
Валентина Пономарева - москвичка, выпускница МАИ, летчица-спортсменка, перворазрядница по самолетному спорту - пришла в отряд космонавтов, когда у нее — причем единственной из претенденток на полет — была семья: муж Юрий и сынишка Саша. Уезжая в Центр подготовки, она оставит запись в дневнике, который вела со школьных лет: «Остановилась на пороге, посмотрела на свой Дом - какой он родной и красивый - и со стесненным сердцем закрыла за собой дверь...» Но выбор был сделан в духе эпохи навстречу мечте. Что было потом — об этом написала Валентина Леонидовна в своих интереснейших записках. В них — наша история и история редкой судьбы.
Я появилась в Центре 12 апреля 1962 года, в обеденный нас. Это был первый День космонавтики, годовщина полета Ю. А. Гагарина, и первый раз во Дворце съездов устраивалось «собрание трудящихся города Москвы», посвященное этому знаменательному событию. Через короткое время в Москву должен был идти автобус с космонавтами и сотрудниками Центра, а для меня билета не было. Оставаться одной в чужом месте не хотелось, тоска по оставленному дому была совсем свежей, и я решила поехать вместе со всеми. Прикинув запас времени, поняла, что съездить в Черемушки домой не успею. Что было делать? Побродила по улице Горького, зашла в какие-то магазины. Я очень любила бродить по Москве, Москва тогда была моим городом... И тогда еще можно было «бродить» по улице Горького.
Вечером в профилактории я познакомилась с Валей, Таней и Ириной. «Особый бабий батальон при Первом отряде», как называл нас Алексей Леонов, был в полном составе.
В профилактории нам отвели крыло третьего этажа с отдельным входом из холла. Внизу была летная столовая, в холле стоял бильярдный стол (я видела его впервые в жизни). Приходя на завтрак, на обед или ужин, ребята всегда играли на бильярде, играли азартно, на «под стол». Случалось нам видеть, как под стол лазили и Гагарин, и Леонов, да чуть ли не все.
Наши «владения» состояли из шести комнат. Меблировка, скажем прямо, была не изысканная - как в общаге: в жилых комнатах - кровати, тумбочки и шкафы (так и вертится на языке слово «шифоньер»), в классе для занятий - желтые канцелярские столы, в «гостиной» - диван и традиционный круглый стол посередине. Телевизора не было, он появился позже, зато было пианино. Но никто из нас, увы, играть не умел - мы были не из тех слоев общества, которые музицируют. Жили мы, что называется, «нос к носу»: Ира в одной комнате с Татьяной, я с Жанной, комнаты не запирались - не было нужды. Так что было у нас «общее житие», как говорил потом мой маленький сын.
Когда я вместе с девчонками спустилась вниз в первое утро моей личной Космической Эры, ребята уже приехали. Кто-то завтракал, другие в холле играли на бильярде. Конечно, я была смущена и скована до крайности. Первым моим потрясением в это утро был свежий помидор на тарелке - в середине апреля! Дома у нас свежие помидоры появлялись на столе, наверное, не раньше июля, когда их привозили в большом количестве из Болгарии и продавали на улицах.
Про помидор - это, конечно, шутка, а настоящим потрясением был Гагарин. Он вошел в столовую быстрым шагом, поздоровался, пожелал всем приятного аппетита и сел на свое место. Я не попала в поле его зрения, хотя, теперь думаю, он просто не хотел меня смущать: Гагарин, конечно, знал, как на него реагируют. Однако его деликатность мало мне помогла: я так смешалась и пришла в такое волнение, что уронила на пол злосчастный помидор вместе с ножом. Слава Богу, стол не перевернула, когда полезла поднимать. К счастью, никто ничего «не заметил».
В первое время общение с Гагариным приводило меня в состояние легкого ступора: я все время помнила, что он первый космонавт планеты, человек, которого знает весь мир. Но с ним было легко: у него была очень простая манера общения, и со всеми он разговаривал одинаково. И никогда, ни разу не ощутила я и малейшей тени превосходства или снисхождения.
По всеобщему молчаливому согласию Гагарин считался «самым главным» в Центре: он должен был все знать и за все быть в ответе. Что бы у кого ни случилось, по службе или дома, бежали искать помощи и спасения у Гагарина. Иногда доходило до смешного: когда однажды маленький Быковский запер в ванной няню со своим младшим братом, а те стали кричать и звать на помощь, - побежали за Гагариным.
Конечно, он не был всемогущ, и всем, кто искал его помощи, помочь не мог, но на его внимание и участие мог рассчитывать каждый. Я думаю, основой, стержнем его личности было чувство высочайшей ответственности перед людьми. Перед всеми людьми. Может быть, перед человечеством...
...После завтрака, как было приказано, я явилась к начальнику Центра Евгению Анатольевичу Карпову для знакомства. Коротко рассказала о себе - кто, откуда да из каких, хотя все это он знал и сам. Потом он рассказал, какая жизнь меня ожидает и из чего будет складываться подготовка. С удивившей меня извиняющейся интонацией сообщил, что старшей группы назначена Терешкова, так как она имеет опыт комсомольской работы, а я, хоть и старше по возрасту, такого опыта не имею, да к тому же у меня семья и ребенок...
Над столом Евгения Анатольевича висели два портрета - на одном был Гагарин, а на другом неизвестный мне молодой человек в военной форме. Я слушала Карпова и ломала голову - кто же это такой? Евгений Анатольевич проследил за моим взглядом, но ничего не сказал. Позже я узнала от Леонова: это Валентин Бондаренко, он погиб 23 марта 1961 года - сгорел в сурдобарокамере. Это случилось в последний день испытаний: смоченный спиртом кусочек ваты, которым Валентин протирал кожу после записи физиологических функций, попал на включенную плитку с открытой спиралью. Пожар вспыхнул мгновенно: атмосфера в камере была кислородная. Открыть быстро массивную герметичную дверь было невозможно... Он прожил восемь часов, лежал, весь увернутый бинтами, в виде белого кокона. Сначала был в сознании, просил об одном: «Никого не вините». Когда привезли жену прощаться, она бросилась к нему. Он сказал: «Анечка, это ноги...» Я слушала Леонова, а по спине между лопатками шел мороз...
Память о нем отряд хранил свято. На служебных совещаниях, когда отмечались очередные успехи или подводились очередные итоги, на всех застольях по поводу космических и некосмических праздников его вспоминали с любовью и болью. Когда Гагарин поминал Бондаренко, мы слушали благоговейно: он был первый, кто погиб на этой дороге...
Его вдова с маленьким Сашей перебралась в Харьков, где жили родители и где Валентин был похоронен. Отряд не выпускал их из виду. Бывало, кто-нибудь - Гагарин или Попович - говорил: «Скоро Новый год, надо послать подарок Саше Бондаренко». Или: «Пришло письмо от Ани Бондаренко, она пишет...» Когда требовалась помощь, помогали.
Мир узнал о нем только 25 лет спустя... Но какие-то сведения «во внешний мир» все же просочились, и, может быть, они-то и послужили поводом для нелепых слухов о том, что наш первый космонавт погиб, а Гагарин был подставной фигурой. «Когда молчат очевидцы, рождаются легенды». А очевидцы молчали слишком долго.
Итак, девчонки уже готовились, а для меня занятия начались 13 апреля 1962 года. Была весна. Было солнечно, распустились деревья. И удивительный был воздух - чистый, душистый, свежий. Каждый день, выходя утром на зарядку и окунувшись в этот воздух, я ощущала простую радость бытия. Может, потому, что впервые в жизни ранней весной жила среди леса? А может, всегда так бывает, когда стоишь на пороге новой жизни?..
ТИХАЯ ГАВАНЬ
По субботам нас отпускали домой. Это был самый замечательный день недели - день ожидания радости. Занятия до двенадцати, потом служебное совещание, потом обед - и домой! Я жила ожиданием этого момента чуть ли не с понедельника, и чем меньше было успехов и надежд и чем больше сложностей, тем сильнее тянуло домой. Дом представлялся тихой гаванью, отгороженной от бурь (буквально отгороженной!), или крепостью с мощными стенами. Это был такой яркий образ! Вот захожу в свой дом, в свою однокомнатную квартирку в Черемушках, захлопываю дверь, и все тяжелое и страшное остается за ней. Меня обнимают надежные теплые руки, и не надо больше ни о чем думать и ничего бояться. И кто бы ни рвался, можно никого не впускать в дверь. И в жизнь. Мне казалось, что довольно будет этой жизни в доме - мыть, варить, стирать, провожать и ждать. И чтобы Санька вертелся под ногами. Это казалось невозможным, несбыточным счастьем! Дневники и письма тех лет полны клятв - вот вернусь домой, и больше ни на шаг от корыта! Это писалось очень искренне, но нет в мире совершенства и так уж устроена жизнь -у плиты тоскуешь «о доблестях, о подвигах, о славе», а находясь при великих делах - о плите и корыте.
Больше всего я терзалась тем, что оставила дома двух необи-хоженных мужчин - большого и маленького, мне казалось, что они все время ходят голодные и чумазые. И еще перед глазами вставала и мучила такая картина: как они встают утром в пустой, холодной и темной квартире, хотя было лето, а летом у нас не темно и не холодно, да и Санька был с садиком на даче.
В Центр возвращалась в воскресенье вечером, муж провожал до электрички. Очень трудно было расставаться, стояли до последней секунды - я в тамбуре вагона, он на платформе. Как-то сказал: «Мы прощаемся будто на всю жизнь».
ОТ КАТКА ДО КОМАНДЫ «ПУСК!»
Любимым видом спорта у космонавтов тогда был хоккей. Как только ляжет зима, заливают каток, ставят коробку - и сражения начались! Мы, конечно, в них не участвовали, только слышали в столовой или в классе отголоски славных боев и с уважением смотрели на «боевые раны», которыми щеголял то один, то другой после очередного матча. Страсти кипели так бурно, что медики начали беспокоиться и попытались ввести эти сражения в более спокойное русло. Да куда там! Бои гремели до весны, пока лед не растает.
«Сегодняшние» космонавты в хоккей не играют, любимый вид спорта у них - теннис. Что ж, спокойно и безопасно. И спорт элитарный. И построены в городке классные крытые корты...
А каток, видно, располагает к разговорам: помню свой разговор с Володей Шаталовым. Мы с ним сидели на лавочке, отдыхали, он говорил, как хочется работать, сделать что-то важное для науки, для страны. Вся эта шумиха, награды, поездки после полета - это ерунда, главное - дело. А риск - ну, что же, риск есть всегда. Такое было тогда у космонавтов общее настроение: не думали, мне кажется, о наградах, о славе, хотя это уже и обозначилось в полной мере, думали о работе, об интереснейшей, важнейшей (не знаю, какое еще придумать прилагательное в превосходной степени!) работе, о том громадном деле, в которое вложен труд многих и многих и завершить которое должен ты. Это была гордость и колоссальная ответственность. И вершиной Судьбы, конечно же, казалась команда «Пуск!», а не ковровая дорожка на Внуковском аэродроме - это уже был путь с вершины...
СЧАСТЬЕ - ЭТО ДОМ
Сложная профессия требует от человека полной отдачи, а для профессии космонавта это характерно в высшей степени. На этапе непосредственной подготовки космонавт, можно сказать, вообще «выбывает» из всякой жизни, кроме профессиональной, настолько этот этап многотруден. И уж, конечно, ничего хорошего в том, что женщина имеет тяжелую и опасную профессию, да и вообще, что может быть противоестественней стремления к тождеству женщины и мужчины! Прежде мне было этого не понять. Я, как и «весь советский народ», считала, что женщина должна быть мужественной. Теперь это словосочетание режет мне слух.
Любая профессия накладывает отпечаток на облик и внутренний мир человека. Но профессия космонавта внутренний мир человека перестраивает кардинально, формируя личность в соответствии со своими требованиями, а эти требования неординарны и весьма жестки. В космонавтику приходят женщины, которых природа и общество «смастерили» в основном из «мужского материала». И эти их качества в процессе подготовки развиваются и усиливаются. Как выразился один психолог, имея в виду «обобщенный образ женщины-космонавта», «это будет не совсем женщина - человек женского рода». Что поделаешь, когда имеешь мужскую профессию, приходится вести себя как мужнина и это входит в плоть и кровь, становится второй натурой. Я никогда не делила работу на мужскую и женскую - раз «они» могут, значит, и я могу. Так и вела себя во всем. Я много ездила одна за рулем, случалось и колесо менять (на «Волге» ГАЗ-21!), и «ручку дружбы» крутить. Мне это очень нравилось и давало пищу для гордости - вот я какая! Теперь-то понятно, откуда гордость: это подавало голос запрятанное глубоко в подсознании признание собственной «второсортности» и стремление ее преодолеть...
И как же такие «человеки женского рода», гордые тем, что они «не хуже мужчин», живущие бок о бок с великими делами и свершениями, чувствуют себя в «простой» повседневной жизни? Ведь ничто человеческое им не чуждо...
В нашем женском клубе «Авиатриса», где собрались (не одни только, но в том числе), как я их называю, «бабушки русской авиации». пенсионерки с авиационным прошлым, многие знаменитые и заслуженные, если не половина, то процентов сорок из них с несложившейся женской судьбой - одинокие, разведенные... Не знаю, то ли принадлежность к профессии не дает возможности устроить нормальную семейную жизнь, то ли, наоборот, профессия собирает под свои знамена женщин с такими характерами, которые для спокойной семейной жизни не очень-то годятся... Ведь действительно, это женское мужество и преимущественная ориентация на профессиональные дела, то есть в конечном счете на собственную персону, да еще, не дай Бог, профессиональный успех - неизбежно приводят к ущемлению мужского самолюбия.
Вот и моя «семейная лодка», если искать изначальную причину, разбилась об это: Юрий все время был ущемляем. Началось еще с аэроклуба: он летал лучше меня, а на парад я попала раньше, потому что женщина - летчиков было много, а летчиц мало. Потом, в бытность мою в отряде, я имела офицерское звание, а он был гражданским; мы жили среди военных, и это была некая «второсортность». На различные общие мероприятия приглашали меня, а его - со мной. И машину «дали» мне, и дачу... Нельзя не признать, были у него в достаточной мере развиты «домостроевские» настроения - а у кого из мужчин их совсем нет? И он все время искал какие-то противовесы моей более высокой, как ему казалось, социальной значимости. И находил: когда мне присвоили звание полковника, заявил: «Если я командую полковником, значит, я генерал!» Впервые я осознала какую-то нескладность такого порядка вещей, когда после полета Терешковой в числе прочих «причастных» получила карточку: «Президиум ЦК КПСС и Совет Министров СССР приглашает Вас с супругом на банкет по случаю...» Такие ситуации случались сплошь да рядом. И я не один раз подумала: лучше бы он был в отряде, а я - при нем, это было бы естественно.
И еще одна проблема: удастся ли совместить с повседневной жизнью и бытом, с необходимостью вести дом и растить детей «непомерные прихоти души»? Или, если не удается, сможет ли «человек женского рода» принести их в жертву на алтарь семейной жизни?
«Собор ущемляет камни»,- сказал Экзюпери. Удивительные слова! Я поняла их так: собор - это семья, а камни - мы. Если камни хотят, чтобы из них построили собор, они должны знать, что у них будет совсем другая жизнь, не вольная, как раньше, когда они свободно лежали у дороги. Их обтешут, придав им более простой и, может быть, скучный вид, они будут испытывать давление со стороны других камней. Но если собор разрушится или его сломают, им никогда уже не обрести свой прежний облик - они станут обломками.
Чтобы семья была как собор, прекрасный и нерушимый, кому-то из двоих приходится глушить свои устремления, которые выходят за рамки семейных интересов. Предполагается, что это должна сделать женщина. А если не захочешь или не сможешь принести эту жертву и «непомерные прихоти» твоей души осуществятся, то - очень часто! - начинает рушиться Дом. Сначала появляются мелкие трещинки, которые можно просто закрасить, потом их приходится штукатурить, а потом ставить подпорки, чтобы не рухнула крыша. От трещин в Доме появляются трещины в Душе, ведь Душа и Дом - одно. Всего-то и надо - изменить образ жизни. Но это невозможно - против натуры не попрешь. Выбиваешься из сил в бесполезной борьбе с собой, а Дом продолжает разрушаться. Противоречива душа человеческая! Женская особенно. И то ей нужно, и это. Я думаю, в нашей обыденной жизни существует несколько планов бытия, и в них действуют различные наши «я». В себе я четко выделяю два «я», которые полярно противоположны, может быть, они олицетворяют женское и мужское начала. В разные периоды моей жизни одерживало верх то одно «я», то другое, но конфликт между ними, более или менее острый, был всегда. Женщина во мне хотела быть женщиной, женой, хозяйкой Дома, хорошей мамой своим сыночкам. А второе мое «я» все время куда-то стремилось - то в небо, то в космос, то в горы, то на Северный полюс (и на Южный тоже). И шансов преодолеть это стремление практически не было: я не смирялась с мыслью, что мне что-то недоступно. «За мужиками тянешься!» - говорил мне Юрий, осердясь.
Человек себя не знает, не знает, что лежит на самом донышке его души, и живет себе, барахтаясь в противоречиях, часто даже не осознавая этого. Да и себя подчас не осознает: день за днем, все вскачь... И за нашей повседневной гонкой некогда нам подумать о вечном. Да и не умеем, и потребности нет... Мое мироощущение в молодые годы было мажорным: «В веселии жила! И в радость, словно в ересь, впадала день и ночь! Иначе не могла!» Недавно встретила где-то эти стихи и поразилась - как точно! И все нужные восклицательные знаки на месте!
Мой день был ярок... Где уж тут думать о вечном, это дела вечерние... Нет, не могу сказать, что я не думала ни о чем таком в «свой день», думала. Много думала на крутом своем жизненном повороте, когда Валентина улетела, а я осталась,- и о Душе, и о Доме. Думала о том, что же нужно беречь в жизни любой ценой. И выходило - Дом.
Да, самая великая ценность у человека - его Дом и Семья. Даже вот космонавты сказали на весь мир по телевидению, что для них главное - это их семьи и дети, а не подготовка к полету и полет. Но это космонавты сегодняшнего дня, в «мое время» они так не сказали бы, другое было у нас мироощущение.
Я всегда беззаветно любила свой дом, для меня это был Дом, а не просто жилплощадь. У меня существовал целостный образ Дома, он был живой и теплый, тот самый, который «мой дом -моя крепость». Раньше я считала, что крепость - это и есть крепость, с бойницами и мушкетами, лишь много позже поняла, что Дом - крепость потому, что дает человеку устойчивость, «крепость», силы жить.
И хоть это и противоречит моей ментальности и всему опыту моей жизни, я все-таки думаю, что назначение женщины - вести Дом и растить детей. Достаточно ли этого, чтобы заполнить жизнь? Думаю, да: воспитать человека - огромная, труднейшая и радостная работа. Но беда в том, что воспитывать детей в изначальном смысле этого слова мы разучились: мы их просто выращиваем, как овощи в огороде. Да и поливаем только от случая к случаю - у нас свои дела и проблемы...
И остался еще вопрос: может ли быть счастливой женщина, имеющая сложную и опасную «мужскую» профессию и в качестве «бесплатного приложения» к ней целый ворох проблем и противоречий? Когда меня спрашивают, считаю ли я себя счастливой, я говорю, что счастливой себя чувствую: счастье - это мироощущение. И совсем не обязательно оно связано с благополучными жизненными обстоятельствами («случалось, бывало, что из горького горя я счастье свое добывала»). Счастье - это когда выходишь из дома и радуешься деревьям и солнцу в небе. Счастье - это когда от тебя тепло тем, кто живет рядом с тобой. Конечно, если бы состоялся полет, к которому я готовилась, для меня это был бы миг высочайшего счастья. Но миг... Любой профессиональный успех, даже высочайший взлет, не даст душе ощущения настоящего счастья, если твой Дом пуст, холоден и неуютен. Вот и получается: счастье - это Дом. Пока жив Дом, жива и Душа. «Худу быть, кто не умеет домом жить»,- это В. И. Даль.
комментариев: 3
комментариев: 1
комментариев: 1
комментариев: 2
комментариев: 1
комментариев: 2
комментариев: 1
Не ждите самого подходящего времени для секса и не откладывайте его «на потом», если желанный момент так и не наступает. Вы должны понять, что, поступая таким образом, вы разрушаете основу своего брака.
У моей жены есть лучшая подруга. У всех жен есть лучшие подруги. Но у моей жены она особая. По крайней мере, так думаю я.
Исследования показали, что высокие мужчины имеют неоспоримые преимущества перед низкорослыми.
Из всех внешних атрибутов, которыми обладает женщина, наибольшее количество мужских взглядов притягивает ее грудь.
Если мы внимательно присмотримся к двум разговаривающим людям, то заметим, что они копируют жесты друг друга. Это копирование происходит бессознательно.
Дети должны радоваться, смеяться. А ему все не мило. Может быть, он болен?
Школьная неуспеваемость — что это? Лень? Непонимание? Невнимательность? Неподготовленность? Что необходимо предпринять, если ребенок получает плохие отметки?
Комментарии
+ Добавить свой комментарий
Только авторизованные пользователи могут оставлять свои комментарии. Войдите, пожалуйста.
Вы также можете войти через свой аккаунт в почтовом сервисе или социальной сети: